Читать книгу - "Всяко третье размышленье - Джон Барт"

С Новым годом!

Мы, Тодд/Ньюитты, должным образом приветствуем его — не в полночь последнего дня года, поскольку имеем привычку спать ложиться пораньше, но примерно в десять пятнадцать, распив полбутылки калифорнийского брюта, — подняв тост и за приближающийся финальный сезон, метафорически говоря, жизни Дж., хотя (предположительно) ни в коем разе не финальный календарный сезон таковой, поскольку пребывает он в добром здравии (если не считать все учащающиеся «провалы в памяти») и до Второго Детства ему еще не рукой подать, так же как время солнцеворота, о котором мы тут толкуем, несколько отстоит от вышеподнятого новогоднего тоста. Его мы тоже приветствовали, по обыкновению нашему, двумя бокалами шипучки, выпитыми на закате субботы 21/12: первой половиной бутылки (не совсем еще выдохшейся, как и ее употребители), затем закупоренной и возвращенной в холодильник, где она и простояла до конца декабря. И опять-таки по обыкновению нашему, мы поразмыслили, как то подобает в случаях столь значительных, и пришли к заключению: «Нам повезло» — и то сказать: сидим себе бок о бок на кушетке в нашем съемном жилище (владельцы его пока что не приняли, как сообщили они из южной Флориды, решения о продаже, но определенно склоняются к ней, даром что нынешняя конъюнктура рынка недвижимости выгодна для покупателя гораздо больше, чем для продавца), в одной руке у каждого бокал с шампанским, другая сжимает руку спутника (спутницы) жизни, — мы не только живы и материально благополучны, несмотря на ущерб, нанесенный нам торнадо, но за спиной у каждого чертовски удачная, в конце-то концов, карьера и прекрасная супружеская жизнь.

— Сдается мне, — замечает Манди, — что о последней твой Дорогой Читатель уже слышал. И возможно, не раз?

— Что же, тогда за Него/Нее, пусть и Ей/Ему выпадет такая же участь! А вдобавок — за твою попрыгучую поэзию и мою ползучую прозу: долгих им лет трепыхания?

Им еще повезет, полагает его подруга, если в век айподов, «Блэкберри» и цифровых плоскоэкранных телевизоров с высоким разрешением они вообще попадут в печать:

— Так же, как нам повезло иметь крышу над головами, твою пенсию, мое жалованье плюс Социальное Обеспечение, буквальное и фигуральное.

— Плюс сына в Сент-Луисе и дочь в Детройте, — рискует поддеть ее супруг, — или в Денвере? И внуков в Ванкувере и Венесуэле!

Супруга со стоном отбирает у него ладонь:

— Не начинай все сначала, Джи. Мы же договорились больше не обсуждать эту чушь.

— Верно: прости-прости-прости и прости, что я повторяю «прости»!

Но какого хрена, Читатель? Раз уж он приотворил эту запретную дверь и впустил в нее студеный Декабрь, почему бы не признаться и Манди, и Дорогому Кто— Ты-Ни-Есть, что и сам «Нед Проспер» — утраченный друг и дырка от задницы, проведший Дж. И. Ньюитта по отрочеству и юному возмужанию, как гид Вергилий провел Данте по первым двум подразделениям Потусторонности, — тоже был всего лишь выдумкой Рассказчика?..

— Как?!

…Что, разумеется, друзья детства и прочего имеются у всякого — и череда их сопроводила меня от Бриджтаунской начальной до Стратфордской средней и Тайдуотерского УШа (то же относится и к обычным инициирующим «познавательным экспериментам» детства, отрочества и юности); однако никто из них не был для меня столь же важен — единолично, последовательно и уникально, — сколь «Нед Проспер» для «Дж. И. Ньюитта». Ах, если 6 у последнего и вправду был такой друг — причем до сих пор!

К удивлению и облегчению Дж., жена его, вместо того чтобы вылить свое шампанское ему на голову и позвонить по 911, всего лишь округляет глаза, глубоко вздыхает и саркастически осведомляется:

— Так что же, за наш ménage à trois?[96]

Но затем добавляет:

— Нет, спасибо, дружок, — и ты наверняка дурачишь меня, уверяя, что он, и его «Третье размышленье», и все остальное были сплошными выдумками, подобными Сыну в Скенектеди и Дочери в Дулуте, и если так, то довольно уже!

Он снова берет ее за руку. Улыбается. Покачивает головой:

— Нет-нет. Иногда мне наполовину хочется, чтобы они такими и были, чтобы я мог придумать «Времена года» с нуля. Но мы никогда не узнаем наверное, был ли роман Неда обманом. Что сам он — обман — это моя тупоумная, импульсивная, Бог-весть-откуда-взявшаяся выдумка. Этот парень существовал во плоти и крови.

Покачивая головой:

— Это ты сейчас так говоришь. А после инаугурации нашего Новоизбранного Президента объявишь, наверное, что он — это ты: что именно ты уплыл от берега Мексики в море, дезертировал из армии, назвался Джорджем Ирвингом Ньюиттом и жил с тех пор долго и счастливо.

— Слушай, а вот это мне нравится!

— Я иногда гадаю: кто же ты такой, Джи?..

Ну и ладно: я тоже.

Еще один глубокий вдох-выдох.

— Но все равно люблю тебя.

И я тебя.

Наконец:

— Так, хорошо, а мы-то кто — тоже выдумки, такие же, как сочиняемые тобой истории и мной стихи? Плоды чьего-то полоумного воображения?

Он пожимает плечами: этого нам знать не дано. Но на наш, по крайности, взгляд, мы офигенно реальны, любовь моя, и впереди у нас, до того как всё — включая и долгую зиму, которая ждет, похоже, Новоизбранного Президента, — примет дурной оборот, есть еще несколько глав, стихотворений и времен года…

— Ну так напиши же новый роман Дж. И. Ньюитта — пока железо еще горячо, — рекомендует Аманда Тодд, — или, по крайности, тепловато?

Она постукивает себя по виску, затем наставляет палец более или менее в сторону Джи:

— Для начала сказать, о том, что перечень Последних Вещей твоего может-быть-выдуманного дружка включал в себя и Последние Слова, ну и о том, как ты пытался извлечь их оттуда, а?

Бокалы пусты, но бутылка еще наполовину полна, а мы и вправду разошлись (на следующее утро) по нашим раздельным-но-равноправным кабинетам — где Рассказчик, снова поблагодарив свою Музу Муз, провел некоторое число приятных декабрьских часов, вспоминая и воссоздавая многие из элементов Недова Перечня Последних Вещей, которые он распределил теперь по последовательным категориям. Одна содержала, для начала сказать, Последние Вещи Юности, из коих некоторые здесь уже упоминались и отдавали, как правило, горчинкой печали, но не сожалений, отмечая собой переход к некой предположительно большей/лучшей вещи или стадии: Последний Год или День Учебы в (Чем Угодно)! Последняя Ученая Степень! Последний День Девственности! Отрочества! Неженатости или Незамужества! Для сравнения: Последние Вещи Недовой Взрослости, какими он знал их или придумал, обходились уже без восклицательных знаков: Последний День в определенном жилище, на работе или в городе — скажем, перед тем, как перебраться в некое новое и предположительно лучшее Следующее, ну, например, заменить свой милый старый автомобиль другим, более шикарным. Последний Год или День третьего десятка лет, затем четвертого, пятого, шестого… А следом, Последние, если до них удастся дожить, Вещи позднего возраста с их более осенним привкусом: последняя работа, на которую приходится таскаться каждый день; последний день на работе; последняя зарплата перед выходом на пенсию. Последняя новая машина. Последняя квартира перед «переселением» в дом престарелых, произведенным, к примеру, матушкой Манди с помощью дочери. («А кто поможет нам? — в скобках задумывается Дж. — Дочь из Дубровника? Сын из Сиама?») Как отметил однажды Нед, есть вещи, которые стареющий человек мыслит как Возможно Последние — такие, скажем, как Последняя-По-Всем-Вероятиям Поездка в какую-то любимую европейскую страну либо в дальний край собственной, в Аляску или на Гавайи — в противоположность Первым-И-Предположительно-Последним-Посещениям ну, скажем, Бора-Бора, Тасмании или Антарктики, до которых Н. за усеченные сроки его жизни так и не добрался, да и Дж., пересматривающий этот перечень, тоже, хотя, как знать, он и Манди могут еще… И напротив, существует немало вещей, которые не воспринимаются как Последние, но в дальнейшем такими и оказываются: Последний-Теннисный-Матч или Спуск-На-Горных-Лыжах, после которых повреждение плеча или колена заставляет тебя отказаться от этих столь любимых тобой видов спорта; Последний Секс перед тем, как ты исчерпаешься, так сказать, вследствие несостоятельности и/или безразличия. Последняя Встреча с Кем-Бы-То-Ни-Было перед Его/Ее безвременной кончиной. Последний «Нормальный» День — сам по себе он ничем от других не отличается, но в ретроспективе представляется полным блаженства, поскольку на следующий после него ты прошел рутинный врачебный осмотр, обнаруживший у тебя неоперабельный рак поджелудочной железы…