Читать книгу - "Чёртовы свечи - Александр Ступин"

Стали люди говорить о «деревьях-волках». Мол, появились, как встарь, в тайге «деревья-волки». Не ели они никого. А вот только идёшь по лесу, ягоды там собираешь или на охоте. Впереди тебя деревья стоят. Обычные с виду. Ты как бы мимо них пройти пытаешься, а ноги не идут. Стена. Разворачиваешься обратно. Проходишь чуть-чуть, опять натыкаешься. Итак по кругу. Что дальше происходит, никто не знает. Берут они тебя в кольцо, как волчья стая… Откуда узнали? Парнишка один спасся. Его звали (Григор…) — ий. Он, как мимо первых пройти не смог, так, не задумываясь, в реку Тару и чесанул. Прыгнул с обрыва, расшибся немного, чуть ноги не переломал, но на другой берег перебрался, а там его уж подобрали пастухи и на телеге домой свезли. Долго он потом трясся весь, думали, помрёт. Нет, отошёл и всё рассказал. Его потом чекисты допрашивали, всё записали и в Омск бумагу срочно отправили… (Не прочитать.)

Да откуда я знаю? Люди так говорили. Может, конечно, что и приукрасили. Только в лес долго по одному не ходили. (Из рассказа Грунева И.С., жителя деревни… М-ского района, 1956 г.)

Я перечитывал, собирал эти записи третий день, иной раз подолгу разбирая собственные каракули, что-то стёрлось, что-то просто не смог разобрать. Некоторые листы были утеряны либо лежали в других папках. Мне нравилось их отыскивать в картонной коробке, собирать отдельные фразы в тексты, вспоминать, откуда они.

Из старой коробки. Папка № 2

…Или вот Капка-обманщик… Тоже наша сибирская нечисть. Коварный ужас… Капка-обманщик — ну вроде лешего, что ли. Только не как человечек. Он тропинкой прикидывается и ведёт незнакомца. Над кем подшутит, а кого и в болото выведет, в топь непролазную. А почему «капка»? А клич у него такой: «Кап-кап». То ли речка шумит, то ли дождик капает: «Кап-кап, кап да кап». Страшно. Много, много тайн в тайге сибирской, особенно у нас, в наших местах.

Вот ведь я, казалось, родился, вырос в тайге. Всё знаю. Каждую тропинку. Что тропинку, травинку помню, но попался на удочку.

Шли мы до Петропавловки. Там хлеб, картошки и ещё чего должны были купить. Я тогда в археологической экспедиции служил. От местных, помогал. Взял я с собой двух городских (аж из самой Москвы к нам в тайгу приехали), Гришку да Варьку, брата с сестрой. Рюкзаки на плечи, деньги в карман, и пошли. Я, как выходил из лагеря, всегда какую-нибудь песню пел. Ребята смеются. Весело всем. А идти недалече: километров пять, не больше. Шли лесом, но спешно. Темнеет-то быстро. Пока, думаю, картошку возьмём, пока в магазин, перекусить, опять же надо. К ужину должны были в лагерь вернуться. Июль жаркий тогда стоял. Комаров-мошки… Дошли мы быстро. Прошли по дворам, набрали картошки. В сельпо купили соль, макароны, хлеба. Помню, ребята даже купили арбуз солёный в трёхлитровой банке. Часа в четыре собрались обратно.

Вышли мы той же дорогой. Чуть правее взяли к реке Таре, чтоб попрохладней идти. Вот тут и началось. Кругом кусты, а меж кустов красивая такая тропинка вьётся. Куда свернёшь с неё? Лагерь-то наш на реке Таре стоял. Мы и пошли не старой дорогой, а новой, тем более что солнышко за тучки стало уходить, темнело.

«Сократим, — решили, — путь немного». Идём, разговариваем. Река рядом шумит. Ребята о своём спрашивают, я отвечаю. Час идём, другой. Я не тревожусь. Лагерь вот-вот должен показаться. Прибавили ходу, чуть не бежим. Нас в лагере ждут с продуктами. Нет лагеря. Я вспотел прямо от волнения. Гришка с Варькой, понятно, ко мне. А я мест-то не узнаю.

Скинул рюкзак. Забрался на лесину, сколько мог. Огляделся: «Мать честная!» И в Христа и в Бога качу — в километре, может быть, Тара. Значит, не могла она шуметь. «Ах, — думаю, — провёл меня Капка-обманщик». Хорошо, опомнились. А уж темно стало. Кто по лесу ходил, знает, каково в тайге ночью. Я вниз, себя не помня, слетел, ребят подхватываю и, не разговаривая, к реке. Пока добрались, стемнело совсем. Разожгли костёр. Воду вскипятили в банке трёхлитровой, что от арбузов осталась. У нас варенье с собой было, хлеб, картошка. Поужинали, легли спать у костра. Я ребятам-то ничего не рассказал. Думаю: «А вдруг испугаются? Что я с ними тогда в лесу делать буду?» Тут страх за каждым пеньком живёт… А так наплёл им с три короба, ну заблудились и заблудились. Им, наоборот, даже понравилось приключение. Будет что рассказать в школе.

В лагерь мы добрались на следующий день к ужину. Встретил меня начальник экспедиции Мельников. Сам он из наших, из казаков родом, только с юга области. Я ему всё, как было, и рассказал. Он очки протёр, пузо почесал. Говорит: «Вчера татары приходили с соседнего села. Обижались, что мы их курганы тревожим. Боялись чего-то. Нам толком ничего не рассказали. Но предупредили, если не прекратим работы, худо будет». Начальник потом к татарам ходил, с муллой разговаривал, со стариками. Могильник ихний замерили, сфотографировали. Но работы прекратили, помню. Может, нашли, что хотели, может, поостереглись. Я же говорю, начальник-то хоть из молодых, но местный, родня его из казаков. А казаки много чего помнят и из рода в род передают. Не только сабля да винтовка спасала. Где живёшь, знай предания и обычаи. Если, конечно, выжить хочешь. (Из рассказа Матвея Горбачёва, жителя деревни Петропавловки, записано… 1982(3) г.)

Я стал составлять список тех существ или явлений, которые в разное время показывались людям. Список был не таким длинным, как думал первоначально. Я не стал включать в него древних представителей нечистой силы: леших, водяных, кикимвр, кикимор, шишиг, шишимор, вовкулаков, варкулаков, «проклятых детей»… В XIX веке их описали в своих книгах филологи-фольклористы, прочесав Россию вдоль и поперёк. Но на что обратил внимание, в списке не оказалось ни одного существа, которое бы сторонилось человека, пряталось от него. Такие пока не встречались. Те же, кто был в списке, не сторонились человека, а воевали с ним, охотились на него. Почему? Может, защищали свои места обитания? А зачем им определённое место? Связано ли это с некой «дверью», выходом? Кто скажет? Приборов таких нет, физики мне не помогут. Университетские ещё и обсмеют. А кто тогда? Как появляется, например, «Кучумова колесница»?

Из записок археологов

Было это так. Время, помню, после обеда. Я рыбачил с удочками, так, чуть поодаль от лагеря за мыском. После обеда понятно что делают — отдыхают. Вставали археологи рано — часов в пять, чтоб под солнцем не копать… Солнце-то когда печёт, не очень покопаешь. Ребят разморило, кто, опять же, стирается, кто купается. Стою я. Удочки расставил. Так, больше для удовольствия, чем из желания поймать рыбу. Вдруг лёгкий ветерок подул.

Я на небо взглянул, а со стороны Омска небо потемнело, и тучи несутся. Всё ближе, ближе. Вначале не различить было. Но вскоре я увидел, что как бы колесо по небу катится, всё сметает. Огромное колесо! Птицы в лесу попрятались, а стайку ворон закрутило-закрутило, и пропали. Нет их. И колесо это прямо на нас катит. Не тучи клубились, нет. Огромной высоты колесо. Белое-пребелое. Казалось, все мы попадём туда, затянет нас, и будем мы вращаться в гигантском ободе из ветров.

Я от ужаса онемел. Сказать хочу, а не могу. Хотел кричать: «Спасайся, спасайся!» Не могу, окаменел будто. Ветер поднялся. Буря. И ужас. Пересказать не могу. Охватил меня такой страх, от кончиков ушей, от макушки до пят. Как ток электрический прошиб. Так и простоял я. Казалось, час. А мгновенье было на самом деле.