Читать книгу - "Номер 11 - Джонатан Коу"

– Кто это? – спросила Рэйчел. – Я вижу этот портрет каждый день, но до сих пор мне никто не объяснил, чей он.

– Одного из наших наиболее колоритных друзей, – ответила Лора. – Увы, его больше нет с нами. Звали его Генри Уиншоу. Некогда он был депутатом парламента от лейбористов. Но затем внезапно – будто Савл на пути в Дамаск – обратился в иную веру и примкнул к стану бывших соперников. Мой муж Роджер начал собирать подписи под петицией с требованием убрать портрет. В частности, он возражал против слова «выбор», утверждая, что это слово портит ему аппетит.

– Его можно понять, – сказала Рэйчел. – Но меня больше беспокоят глаза этого человека. От них мурашки по коже.

– Хм… То, как его взгляд следует за вами по всей столовой? Считается, что это достоинство хорошего портрета.

– Похоже, петиция далеко не продвинулась.

– Не было шансов. Наш уважаемый ректор… – Лора кивнула в сторону лорда Лукрэма, – был чем-то вроде апостола Уиншоу. Я где-то читала, что они вместе заседали в какой-то влиятельной комиссии.

Рэйчел вдруг потеряла интерес к беседе. Отложила вилку и отодвинула тарелку, не съев и половины.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– У меня жуткое похмелье, – страдальчески поморщилась Рэйчел.

– Ах да, я видела вас вчера вечером в пабе с друзьями. Разошлись глубокой ночью, вероятно?

– Еще какой глубокой. Вдобавок мне пришлось отвести одну девушку в отделение скорой. Ее зовут Ребекка, это моя соседка по лестничной площадке. Она упала на тротуаре, когда мы возвращались домой. По-моему, она сильно перебрала. Последний глоток был явно лишним. Точнее, десяток последних.

– Бедняга. С ней все в порядке?

– Да, всего лишь ссадина. И нам не пришлось долго ждать, и врачи к нам хорошо отнеслись. – Рэйчел, казалось, стыдилась того, что рассказывает, возможно опасаясь, что случившееся выставляет ее не в лучшем свете. – Извините, студенческая жизнь, так это называется. И она помешает мне вовремя сдать эссе о Мильтоне.

– Не беспокойтесь. Шли бы вы лучше домой и хорошенько выспались. «Потерянный рай» никуда от вас не денется.

– Ладно, – улыбнулась Рэйчел. – Спасибо.

* * *

Вечером, сидя дома в одиночестве перед голубоватым экраном ноутбука, когда Гарри уже час как спал крепким безмятежным сном, Лора скачала онлайн-версию «Айсиса» и прочла рассказ Рэйчел. Рассказ был совсем не плох: живой, насыщенный диалог между адвокатом, молодой идеалисткой, и потрепанным жизнью тюремным надзирателем, уволенным за то, что «дунул в свисток», то есть сообщил о фактах коррупции на работе, и теперь он судился с бывшим начальством. Чувствовалось, что девушка знает, о чем пишет, и пишет правдиво. Затем Лора открыла Фейсбук. Страничку Рэйчел она нашла быстро, но практически никакой информации не почерпнула: настройки конфиденциальности блокировали все, кроме коротенького резюме и аватарки. За неимением большего Лора кликнула на автарку, но ничего не изменилось – снимок как был размером с почтовую марку, таким и остался. Однако в запасе у нее имелось другое направление для поиска – ее второй студент, тоже бывший в пабе прошлым вечером, «прыщавый парнишка», как Лора бессердечно его охарактеризовала. Она набрала его имя и после парочки ошибочных кликов очутилась на его страничке, где – как и предвидела Лора – настройки конфиденциальности были проигнорированы все до единой. Просмотрела последние посты и обнаружила – также согласно своим ожиданиям, – что Рэйчел помечена на недавно загруженных фото. Ссылка перенесла Лору прямиком в альбом, озаглавленный «Зажигаем, вечер понедельника».

Снимков было выложено около тридцати. На всех студенты на разной стадии пьяного веселья, но никому, подумала Лора, по-настоящему весело не было. Неестественно широко растянутые губы изображали улыбки, бледная лоснящаяся кожа и красные от вспышек глаза делали этих молодых людей похожими на пришельцев с другой планеты, что каким-то образом сумели колонизировать человеческие тела и обучиться внешнему проявлению эмоций, тогда как глубоко под кожей, там, где сердце, зияла холодная механическая пустота. Что касается Рэйчел, Лора увидела то же, что подметила еще в пабе: ее двойственное отношение к компании и стремление держаться на обочине. На всех снимках Рэйчел смотрела куда угодно, но только не в камеру, и казалось, что она разом всматривается вдаль и заглядывает в себя. Фотографии были скомпонованы по хронологии, на самых первых на заднем плане мелькало плечо Дэнни и даже раз или два левая рука Лоры. Но после ухода Лоры и Дэнни попойка продолжалась еще долго, и последние снимки были сделаны на улице, когда паб закрылся. Среди них был один крайне неприятный, если не сказать порнографический, – девушка (с тегом «Ребекка»), стоя на тротуаре, согнулась пополам; очевидно, ее стошнило. А Лору покоробило: момент, такой личный и постыдный, нельзя было снимать и уж тем более выкладывать в интернете, чтобы это увидели все друзья прыщавого парнишки (и друзья друзей, и, если уж на то пошло, – любой, кто проявит любопытство). У девушки спрашивали разрешения на съемку? Вряд ли. Она знала, что фотографии выставят на всеобщее обозрение? В этом Лора тоже усомнилась.

Она захлопнула ноутбук, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и легонько потерла веки. От работы за компьютером у нее побаливали глаза, причем резь возникала уже минут через десять. Одно из неизбежных условий существования в 2012 году.

Рэйчел она не видела до конца недели, но в пятницу, как обычно, та пришла на индивидуальную консультацию. День клонился к вечеру, за окном уже темнело. Некогда это было любимое время суток Лоры – час, когда сгущаются сумерки и по всему колледжу зажигаются огни, а на плиты внутреннего двора ложится фиолетовая решетчатая тень от бесчисленных оконных переплетов, за которыми желтовато светятся одинаковые настольные лампы. Но с недавних пор – а если не ходить вокруг да около, то со смерти мужа – ощущения Лоры изменились и она стала бояться этого часа, особенно по пятницам с перспективой долгих выходных за городом в обществе лишь пятилетнего сына. От этой тягостной мысли нелегко было отделаться, хотя Лора честно старалась сосредоточиться на теме, выбранной Рэйчел для эссе о Мильтоне, до сих пор, кстати, не написанном.

– Я совершенно точно закончу эссе к понедельнику, – говорила Рэйчел, наматывая на палец светлую прядь и рассеянно оглядывая книжные полки Лоры.

– Правда? Это было бы замечательно. Но не торопитесь. Я серьезно. Конечно, не хотелось бы создавать прецедент в наших с вами занятиях, но я привыкла к тому, что студенты сдают работы много позже назначенного срока.

– Обязательно закончу, – сказала Рэйчел. – В выходные отвлекаться в общем не на что. К тому же все мои друзья разъезжаются по домам.

Еще одно новшество в университетской жизни, про себя отметила Лора: в ее годы студенты были только рады пожить самостоятельно от каникул до каникул, нынешние же на каждые выходные отправляются к родителям, где их обстирывают и кормят домашней едой. Но не Рэйчел, как выяснилось.

– Вам, наверное, будет немного одиноко, – сказала Лора.