Читать книгу - "Падшие в небеса.1937 - Ярослав Питерский"

Клюфт вновь повиновался. Сколько вот так его будут заставлять крутиться на утеху этим мужикам! А может быть, не на утеху?! Может, они уже привыкли смотреть на голых и беззащитных людей в этой своей комнате, больше похожей на камеру пыток?! И наверняка тут осматривают женщин. Молодых и старых. «Господи, а тут-то как? Неужели этот седой человек с козлячей бородкой командует женщинам: «спиной, лицом»? Как страшно! Тут наверняка была и Самойлова?! И ей?! Неужели этой гордой и честолюбивой женщиной, всегда уважавшей свое достоинство и достоинство других, вот так командовали, заставляя оголяться перед незнакомыми людьми? До чего дошло! До чего все противно! Этот бред унижения! Ради чего?» – Павлу было противно думать и представлять, что происходило в этой комнате!

Фельдшер сделал несколько шагов назад и громко сказал:

– Я ничего не усмотрел. Он здоров. Может быть помещен. Ссадины и синяки старые и не представляют никакой опасности его здоровью. Иваненко, действуй! Твоя очередь.

Павел зажмурился. Он понял: сейчас произойдет что-то страшное. Где-то вдалеке зашипело «существо с рыжей шевелюрой» и огромными кулачищами. Павел услышал, как этот монстр в форме старшины приближается. Иваненко тяжело дышал. Его ноздри, словно конские, втягивали со свистом очередную порцию вонючего тюремного воздуха. Когда тяжелая ладонь легла на плечо, Павел почувствовал, что пальцы у рыжего старшины горячие:

– Бросьте трусы на пол. Нагнитесь и раздвиньте ягодицы!

Павел замер. Он готов был выполнять любые команды. Но эта! Нет! Он никогда не будет выполнять эту команду! Старшина ждал. Клюфт чувствовал на своем затылке его внимательный взгляд. Так длилось несколько секунд. Затем Иваненко разочарованным голосом буркнул:

– А ну нагнулся, мать твою! Команд что ли не понимаешь? – громила пробасил на самое ухо.

Удар гигантской силы в живот. Павел вскрикнул и согнулся пополам, выронив трусы. Они нелепой синей тряпкой упали к ногам на каменный пол. Клюфт с ужасом почувствовал, что огромная ладонь легла ему на ягодицу. Вторая рука гиганта хлопнула по спине.

– Задница чистая! Осмотр закончен! Вещи собирай и к столу! – скомандовал Клюфту старшина Иваненко.

Павел не мог восстановить дыхание. Он хватал воздух ртом, словно рыба. Рука с трудом нашарила на полу трусы и брюки. Клюфт опустился на колени и ползал по полу, собирая вещи. Старлей и лейтенант с усмешкой смотрели на него сверху. Павел поднял глаза. Они издевались даже взглядом! Никакой жалости, только презрение!

«За что? Что такого я им сделал? За что они меня так ненавидят? Почему? Почему они решили, что я плохой? Да, им дали команду арестовать меня! Но это еще не значит, что я плохой! Почему они зачислили меня в стан врагов? Так категорично. Без полутонов. Только черное и белое. Неужели при их страшной работе не попадались невиновные? Нет? Почему? Почему эти люди так себя ведут? Они же простые советские парни? Такие же, как я? Нет!»

– А ну кончай там ползать! – заорал старшина.

Иваненко уселся на место фельдшера за столом. Рыжий монстр что-то написал в бумаге.

– Иди сюда, я сказал! – пробасил он Павлу.

Клюфт сгреб в охапку тряпки и, поднявшись с пола, подошел на зов веснушчатого гиганта. Иваненко прикрикнул:

– На стол одежду!

Старшина тщательно проверил каждый шов брюк, свитера и рубахи. Посмотрел презрительно на трусы и швырнул их в лицо Павлу:

– Надевай свои подштанники!

Клюфт трясущимися руками начал одеваться. Ноги подкашивались. И тут старшина заметил именные отцовские часы. У рыжего монстра засветились глаза:

– Все украшения и часы снять! Шнурки из ботинок вынуть!

Павел вздрогнул и в страхе прикрыл часы руками. Швейцарский механизм тревожно тикал под ладонью:

– Это подарок моего отца! Я не отдам. Это все, что осталось от моего отца! Зачем вам часы? Мои часы!

– А ну! Снимай часы! В камере не положены ни украшения, ни часы! – рыжий верзила поднялся из-за стола.

Павел смотрел в глаза этому монстру. Никакого огонька интеллекта и в помине! Просто пустой взгляд озлобленного существа, чьи движения, фразы и повадки доведены до автоматизма. Зомби с силой Геркулеса и разумом гориллы! Страшно! Не подчиниться ему – получить еще один удар по почкам или в печень. А где гарантия, что она не разорвется?! И Павел через пару часов не умрет тут же, на полу?! А этот ублюдок в белом халате напишет: скончался от сердечного приступа. И все! Павел понял, что выхода нет. Он медленно расстегнул кожаный ремешок и положил серебряный корпус на стол. Огромная ладонь тут же заграбастала отцовскую реликвию. Иваненко удовлетворенно буркнул:

– А за сохранность ваших вещей отвечает администрация тюрьмы! Все ценные вещи будут вписаны в протокол. И эта тоже. Да и зачем вам в камере часы?

– Это подарок отца!

Но тут в разговор встрял фельдшер:

– Так у вас нет претензий к своему здоровью? Вернее, вы здоровы?

– А вы не видите? – вызывающе и грубо ответил Павел.

Фельдшер пожал плечами:

– Нет, не вижу. Я вижу несколько ссадин и синяков, которые никак не угрожают вашему здоровью. Возможно, эти синяки вы получили в какой-то драке. Уже давно… – медик покосился на старлея и лейтенанта. – Подпишите тут, что вы ни в чем не нуждаетесь, ни в какой медпомощи, – фельдшер пододвинул к краю стола листок с протоколом.

Павел посмотрел на бумагу и на фельдшера. Он ехидно улыбался. Отказаться? Но рядом сидит «рыжий монстр-громила», который тяжело дышит и что-то усердно пишет в другом протоколе. Разозлить этого «Иванушку-дурачка»? Да и если не подписать, что изменится? «Все равно не отпустят! Сволочи! Все равно надо жаловаться людям в более солидном звании: полковникам, а лучше генералам!» – решил про себя Павел.

Он взял ручку на столе и черкнул свою подпись в листе протокола. Фельдшер удовлетворенно кивнул головой и посмотрел на старлея и лейтенанта. Те радостно заулыбались и закивали головами, словно кони. Старлей вскрикнул:

– Так все? Мы можем идти? Вся процедура окончена? А то нам еще ехать надо!

Иваненко насупил брови и буркнул:

– Ну что вы, в самом деле, еще минута! Процедура опознания. Может, он себя не признает. По документам все в порядке. А вот по личности! – медик толкнул Иваненко в бок.

Клюфт понял: «старший» тут почему-то этот фельдшер. Он играл первую скрипку. Может, потому, что звание у него было выше, да и образование позволяло командовать. Этот «громила-старшина» ничего самостоятельно решить не мог.

Иваненко, словно очнувшись, поднял глаза и дико заорал:

– Фамилия, имя, год рождения!

Клюфт вздрогнул. Он пытался надеть трусы и чуть не упал от этого вопля. Кое-как натянув на себя белье, Павел выдохнул и прошептал:

– Клюфт Павел Сергеевич, пятнадцатое июня тысяча девятьсот семнадцатого.