Читать книгу - "Беда - Гэри Шмидт"

Луиза уперлась в него взглядом. Ее глаза снова наполнились слезами. И вдруг она сильно и резко хлестнула Генри ладонью по щеке.

– Не знаешь, так молчи! – крикнула она. И убежала в свою комнату.

И поскольку все прошло так хорошо, Генри решил подождать несколько дней, а потом сказать родителям, что он собрался взойти на Катадин.

Он рассчитал, что дождется удобного момента после вкусного, сытного ужина. Что скажет им, когда они все будут в кухне и кто-то будет убирать со стола, а Чернуха будет терпеливо сидеть рядом с матерью, получая из ее рук остатки телячьей вырезки под сливочным соусом.

Но через три дня, когда этот момент наступил и он сказал им про Катадин, все получилось не лучше, чем с Луизой, – возможно, потому, что на ужин была не телячья вырезка под сливочным соусом, а банальная жареная курица.

– Ты что, с ума сошел? – было первыми словами отца.

– Когда у нас и так Беда? – было первыми словами матери.

– Мы собирались туда с Франклином. Вы же знаете.

– Вот именно, – сказала мать Генри. – С Франклином.

– Для меня это важно, – сказал Генри. – Очень.

– Мы знаем, что для тебя это важно, Генри, – сказал отец. – Но не сейчас.

– И уж точно не в одиночку, – добавила мать.

– Я и не думал в одиночку, – вырвалось у Генри.

Отец посмотрел на него.

– А с кем ты хотел идти?

Генри внутренне заметался.

– С Санборном, – сказал он.

– Санборн собирается пойти с тобой? – удивилась мать.

– Да. Санборн. И еще Чернуха.

– И вы вдвоем уже все спланировали?

– Ага.

– Тогда извини, Генри, – сказала мать. – Придется вам отменить эту затею. Сейчас нам нужно держаться вместе.

Генри не сказал того, что готово было сорваться с языка: мы уже давно не вместе. У нас каждый сам по себе.

Он перевел взгляд вниз, на Чернуху. Как было объяснить родителям, что в походе на Катадин есть что-то необычайно важное? Такое важное, что это было последним словом, произнесенным Франклином до того, как тьма в мозгу накрыла его целиком? Такое важное, что теперь у Генри все время пекло в животе?

– Катадин, – прошептал Генри.

И Чернуха гавкнула.

Это поразило их всех – быстрое, громкое, отрывистое «гав». Одно. Потом она умолкла, глядя на них блестящими глазами и стуча хвостом по полу. Они уставились на нее, а она повалилась навзничь, чтобы ей почесали пузо.

Тем все и кончилось. Генри наклонился и исполнил ее желание, а родители снова стали убирать со стола, и о Катадине больше разговора не было. А ветер снаружи крепчал – он дул с севера, неся с собой толстые облака, которые еще недавно терлись животами о катадинские пики.

В тот же вечер позвонил Санборн.

– Привет. Значит, ты сказал предкам, что я иду с тобой.

– Наверно, моя мать позвонила твоей, – ответил Генри.

– Наверно. И когда мы стартуем?

– А твои что, отпустят тебя?

– Им чихать.

– Санборн…

– Миля за шесть минут двадцать три секунды, сынок. Так что за меня можешь не волноваться.

– Слушай, Санборн, все это касается только меня и моего…

– Да знаю я. Я иду только затем, чтобы ты не свалился в какое-нибудь ущелье. Ты же знаешь, там есть место, которое называется…

– …Лезвие Ножа, и тебе точно известно, какова его высота над уровнем моря, и какая узкая там тропинка, и как там опасно, и сколько народу сорвалось там в пропасть глубиной во много тысяч футов.

– Не стану скрывать, мне действительно известно все это. Так когда стартуем?

Чернуха вскочила на ноги и насторожилась, глядя на Генри.

За окном свистел ветер с севера. Тьма уже сгустилась, и он не видел, как прилетевшие с гор облака несутся над домом и остовом корабля.

– Тебе кто-нибудь говорил, Санборн, какой ты придурок? А отправляемся второго июля.

– Так-так. Второго июля, в начале третьей недели летних каникул – не первой, а третьей, когда все подозрения давно улягутся и наше отсутствие в течение целого дня будет выглядеть совершенно естественным. Тонкий и коварный план, Генри.

Я бы даже сказал, гениальный.

– Заткнись, Санборн.

Вместо зала Адамса выпускной вечер в Подготовительной школе имени Генри Уодсворта Лонгфелло устроили под открытым небом. Зеленое поле на школьной территории оцепила полиция – и не только двое ее представителей из Блайтбери. Генри еще никогда не доводилось участвовать в мероприятии, проходящем под охраной полицейских с винтовками. Очень больших полицейских с очень большими винтовками.

Семья Смитов получила от руководства школы особое приглашение. Генри и его мать приехали на церемонию. Отец Генри не приехал, Луиза тоже. Двое выпускников, арестованных в Мертоне, приехать не смогли. Два предназначенных для них стула пустовали, и это бросалось в глаза. Кто-то прикрыл эти стулья разодранными школьными знаменами.

Генри сел среди выпускников на тот стул, где должен был сидеть Франклин. Он смотрел, как друзья и почитатели Франклина, в том числе члены его команды по регби, получают свои дипломы и отправляются с ними в новую, студенческую жизнь – в ту жизнь, которая после окончания школы началась бы и для Франклина. Когда подошла очередь его класса, Генри встал вместе с остальными выпускниками – все они были в желто-синих мантиях, а он нет, так что со стороны его было легко отличить от других, – вышел на сцену, дождался, пока назовут имя Франклина, и подошел к попечителю, который под сердечные аплодисменты публики вручил ему диплом и пожал руку.

Мать Генри стояла в переднем ряду и плакала.

Утро второго июля выдалось ясным; в половине восьмого, когда отец Генри, выбритый и в костюме, спустился к БМВ, чтобы попробовать уехать в Бостон, но затем вернулся обратно в дом и снова ушел в библиотеку, было уже тепло. В десять, когда мать Генри отправилась на встречу с мистером Черчиллем, было уже жарко. А в одиннадцать, когда миссис Лодж из Исторического общества заглянула к ним, чтобы попросить отца Генри подписать какие-то бумаги, а он их не подписал, потому что сейчас, к сожалению, не мог никого принять, солнце уже пекло вовсю.

После отбытия миссис Лодж Генри налил воды в две походные фляжки. Оставил записку родителям. Взял поводок, специально купленный для Чернухи, и произвел примерку. Чернуха решила, что ее наказывают, и немедленно завалилась вверх брюхом.

– Да нет, Чернуха. Хорошая собака. Хорошая, хорошая. Все нормально. Вставай. Хорошая собака.

Она встала, и они попытались выйти из кухни, не снимая поводка.

Чернухи хватило только до порога. Там она снова упала и перекатилась на спину. Прижала к голове уши и захныкала.