Читать книгу - "Знак зверя - Олег Ермаков"

Медики ужинали под брезентовым навесом вместе с артиллерийскими офицерами. Усатые, загорелые артиллерийские офицеры бело улыбались в сумерках, шутили и смотрели на Сестру. Даже когда отводили глаза и смотрели друг на друга или в алюминиевые миски — продолжали наблюдать за женщиной в солдатской форме краем глаза, нюхом, ухом, кожей. Подполковник Поткин тоже поглядывал на нее и тоже пошучивал, умудряясь вовремя проглатывать свое любимое «ё....ть». Да, жарковато, это самое, для бархатного сезона... гм. Сестра в разговоре участия не принимала, сосредоточенно ела вермишель, сдобренную горячей, наперченной красной подливой и кусочками сочного коричневого мяса. Хирург, сидевший напротив, исподлобья наблюдал за нею. Лишь один человек не обращал внимания на женщину и так же, как и она, был полностью поглощен ужином — начмед.

Отужинав первой, Сестра вытерла губы салфеткой и вышла из-за стола. Хирург нагнал ее на полпути к медпункту.

— Кажется, раненых больше не привозили?

— Кажется, — ответила она, не глядя на хирурга.

— Может, бог пошлет спокойную ночь.

Женщина молчала.

— Вы отдохнули? — спросил он, глядя на нее сбоку.

— Да.

— А я не очень. Я не могу спать днем. Голова распухает, как после пьянки. — Хирург помолчал. — Не стреляют. — Хирург помолчал. — Генерал прилетел. — Он вздохнул. — Это надолго. Вы еще не жалеете?

— Нет.

Они остановились перед бронированной четырехколесной машиной, в которой жила Сестра. Хирург перевел дыхание и спросил: вы спать? Да. Спокойной ночи. Спокойной ночи.

Хирург похлопал по карманам, нащупал пачку, вынул сигарету, достал зажигалку, зажигалка клацнула, выплеснув красную каплю, хирург прикурил.

В лагере были слышны голоса, лязг машин новой колонны. Небо над долиной и горами было забрызгано светлыми сгустками, и с каждым мгновением оно тяжелело, разбухало, напитывалось темно-синей, фиолетовой краской, и появлялись новые и новые белые капли и голубые сгустки, и они светились все ярче.

Во рту был жгучий медный привкус, и хирургу казалось, что сигарета набита сеном. Но он выкурил эту сигарету и зажег другую. Медный привкус не исчез, и вторая сигарета была такой же безвкусной.

Я знаю, говорил он себе, что это к лучшему. Никто этого не знает, а я знаю. Начмед не знает, он ни о чем не догадывается, и никто ни о чем не догадывается. Спокойно. Иди спать.

Но медный жгучий привкус не проходил, а все усиливался.

Интересно, сколько ей платит начмед. Он платит и думает, что это всё. Если бы он знал.

Так что спокойно, спокойно, — спать, ччч! баю-баю. Хирург вытер потный лоб.

Иди спать. Не связывайся.

Но в это время из своего бронированного жилища вышла Сестра. Это вы? Да... вот прогуливаюсь... курю. Хирург закашлялся, — свежая горячая медная волна хлынула из глубин и затопила рот. Хирург сглотнул, но волна не проглатывалась. Сестра в замешательстве стояла возле машины.

Хотите, я провожу вас, сказал хирург, слыша, как от его слов, голоса разит жгучей медью. Нет, не хочу. Но все-таки? Нет. А все-таки? Нет. Но я вас провожу, удивляясь своему нахальству, сказал хирург. Она повернула к нему лицо. Лицо светлело под панамой. Пятна глаз, рот... Вы что?..

Я буду вас провожать, твердо сказал хирург. Сестра досадливо вздохнула. Даже если вы идете... на свидание. Я иду... Она помолчала. Мне надо, понятно? — грубо добавила она. А, в этом смысле, ну, тем более, тем более, более, более... ночь, а кругом враги, так что пойдемте.

Они прошли мимо грузовиков, мимо танков, палатки, кухни и столовой под брезентовым пологом, где недавно они ели вермишель с наперченной сочной поджаркой, прошли мимо батареи и оказались на краю лагеря. Здесь их окликнул часовой. Стой! Пароль. Хирург приблизился к часовому. Послушай, нам, медикам, всегда в последнюю очередь пароль сообщают... Облегчиться надо, браток. Понятно, отозвался часовой. Ты-то меня знаешь, я хирург. Знаю, откликнулся часовой. Хирург с Сестрой прошли дальше. Стойте, скомандовала она. И отвернитесь. Хирург остановился, отвернулся. Сестра отошла в сторону.

Это все ерунда, поспешно думал хирург, ерунда, ерунда. Обыкновенная женщина, баба, обыкновенная... А все остальное — просто совпадения. Все остальное от жары. Все остальное я придумал. Начмед давно, и ничего... Да что я? о чем я? Лишь бы да. Лишь бы да, да, да, она должна да, лишь бы, господи, в этот раз она да, да и да, если снова нет... я не знаю... Да и да. Лишь бы ее губы да. Губы, послушные ноги, плотные ягодицы — две луны, две теплые росистые луны, живот с пахучими губами, толстые темные горячие сосцы, — женщина! женщина! Да, да! да! Она вернулась, и они пошли назад.

— Видите, как все... непросто, — пробормотал хирург.

Он туго соображал, и ему трудно было говорить. Как... мне... сказать... Или ничего... ничего не говорить... просто схватить, повалить... разодрать...

— Ну вот, — сказала Сестра, останавливаясь, — спокойной ночи.

Хирург тупо посмотрел на машину. Да? да? Губы, сосцы, росистые луны, живот...

— Сколько ты... хочешь? — сдавленно спросил он.

Приближающийся топот.

— Товарищ капитан?!

— Что такое?.. — обернулся хирург.

— Раненый. Кажется, позвоночник сломан... осколочные ранения...