Читать книгу - "Повести Ангрии - Шарлотта Бронте"

Да, Эллрингтон иногда обрушивал на младшего товарища свой гнев, а иногда замыкался и остужал молодой пыл холодностью равнодушия, чем ранил маркиза в самое сердце. Тот умел отвечать на бешеные вспышки Перси еще большим бешенством, а Шельма, даже в сильном опьянении, никогда не пускал в ход оружие, сократившее жизнь иным из его клевретов. Случалось, что после особенно наглых выходок юного негодяя он приставлял к виску Доуро заряженный пистолет, но ни разу не спустил курок, как ни провоцировали его дерзкий язык и непокорный взгляд своего поверженного вице-президента, который, едва Эллрингтон ослаблял хватку, вскакивал и набрасывался на того снова и снова, хотя о ту пору и уступал ему силой. Впрочем, холодность Перси приводила юношу в отчаяние, которое он не умел скрыть. Волны румянца, сменявшегося бледностью, выдавали всю бурю его чувств, и Перси нередко тешил самолюбие, мучая гордеца притворным безразличием. Тогда Доуро клялся, что не испытывает ничего, кроме отвращения, к вероломному старому распутнику, чье лживое и хладное сердце не способно к высокой дружбе, что презирает его, видит насквозь и прочая и прочая. Однако не проходило и суток, как они снова были вместе: может быть, степенно рассуждали о материях возвышенных и тонких, как ангелы Мильтона, а может, сидели рядом в почти полном молчании, а то и схватывались в яростном споре, готовые перегрызть друг другу горло.

Все это я описывал раньше, однако предмет столь удивителен, что зовет возвращаться к нему вновь и вновь. И едва я касаюсь темы Эллрингтона и Доуро, меня стремительно увлекает в старое русло.

В прошлой своей повести я упомянул о визите герцога Заморны в Селден-Хаус, где очередной раз возобновилась близость Эллрингтона и Доуро. Позвольте мне набросать сцену как сумею.

— Артур здесь? — спросил граф Нортенгерленд, открывая дверь в библиотеку жены.

— Нет, — отвечала графиня, поднимая глаза от страницы, тускло озаренной последним светом уходящего дня.

— Где он, Зенобия?

— Не знаю. Последний раз я видела его в гостиной леди Хелен — он разговаривал с герцогиней. Однако это было сразу после чая.

Нортенгерленд притворил дверь так же неслышно, как и открыл, и двинулся по длинному пустому коридору, разделяющему две анфилады второго этажа.

— Артур здесь? — осведомился он, беззвучно приоткрывая дверь, ведущую в покои матери.

— Нет, — ответила высокая, одетая в черное фигура, сидящая в полутьме перед открытым ящиком секретера.

— Где он, матушка?

— Не знаю, сынок. Может быть, Мэри скажет. Она у себя в туалетной.

Его сиятельство снова закрыл дверь и той же тихой, медленной поступью отправился дальше. Войдя в большую комнату, он потянул на себя боковую дверь.

— Артур здесь? — в третий раз произнес он так же сдержанно и негромко, как в предыдущие два.

— Нет, отец, — отвечал мелодичный голос, и говорящая оторвала взор от темного окна, за которым лежало притихшее поместье.

— Где он, Мэри?

— Ушел, отец, три часа назад, посмотреть, что там с посадками лиственницы, которые он сегодня утром велел Уилсону подстричь и проредить.

— К дьяволу посадки лиственницы! — очень тихо проговорил граф. — А скажи мне, Мэри, когда он обещал вернуться?

— До ужина.

— Почему он от тебя бегает? — продолжал его сиятельство тоном, в котором угадывалось легкое раздражение.

— Я не могу привязать его к своей юбке, — ответила герцогиня. — Я просилась поехать с ним, но он сказал: не стоит, — поскольку день был слишком жарким, и добавил, что к утру, наверное, будет сильная роса.

Нортенгерленд сел и погрузился в молчание.

— А зачем вам Адриан? — спросила герцогиня, подходя и усаживаясь рядом с отцом на кушетку.

— Да незачем особенно. Просто хочу сказать ему, что он здесь слишком долго. Меня утомляет эта суета; из-за него весь дом кверху дном.

— Хотите послушать музыку? — предложила дочь, улыбаясь про себя.

— Нет, Мэри. Не сейчас.

Граф погладил ее кудри, чтобы смягчить отказ, который, он видел, пришелся ей не по душе.

— Отец, вы же не желаете, чтобы Адриан уехал? — спросила она, глядя ему в лицо.

— Он к тебе добр? — полюбопытствовал граф, оставляя без внимания вопрос.

— Да, — быстро ответила герцогиня, краснея, хотя сумерки скрыли ее румянец.

— Ты сегодня гуляла? — осведомился он.

— Да. Прокатилась верхом до самого Олдерлейского леса.

— Одна?

— Нет, с Адрианом.

— Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?

— Да, отец.

— А как стеснение в груди, на которое ты жаловалась раньше?

— Совершенно прошло.

— А кашель?

— Тоже!

— Ладно, береги себя.

Нортенгерленд встал и медленно вышел из комнаты. Через мгновение на застланной ковром лестнице раздались его шаги — граф спускался на первый этаж.

— Чтоб ему! — воскликнул Нортенгерленд некоторое время спустя, исходив большую гостиную вдоль и поперек. Там царил полумрак; свечей не зажигали, огонь в камине не горел, в окна холодно заглядывал безлунный вечер. Граф, прекрати хождения, простер усталое тело на диване. Стояла полная тишь, и лишь угрюмый шепот листвы дразнил ею нетерпеливое ухо. Наконец-то раздался какой-то звук: в кухне или на втором этаже не то что-то уронили, не то хлопнула дверь. Нортенгерленд встрепенулся, напряг слух — но все уже умолкло. «Чтоб ему!» — снова простонал граф и обессиленно уронил голову на подушку.

Что-то прошелестело в траве за стеклянной дверью в дальнем конце гостиной, послышалось фырканье, и за стеклом возникла большая собака. Она что-то обнюхивала на земле. Перси видел ее, однако не шелохнулся, только плотнее прижал к подушке ноющий висок. Вдалеке прозвучал голос, он с каждой минутою приближался.

— Уилсон, когда закончишь обрезать лиственницы, займись деревьями перед домом — они совсем запушены. Плющ надо подрезать — свет не попадает в окна. И надо пересадить розовые кусты вон туда. Эй, Юнона, что там у тебя? Летучая мышь? Лапой сбила? Уилсон, отними у нее. Фу, старушка, фу! Умница! Ладно, Джемми, на сегодня все. Не забудешь про решетки для винограда? Их надо починить.

— Не забуду, милорд. Спокойной ночи, ваша светлость.

— Спокойной ночи! Да, загляни по дороге в сторожку и спроси Крэбба, хорошая ли наживка получится из тех мух, что я ему прислал. И пусть его старший сын зайдет ко мне завтра в восемь утра — я собираюсь на рыбалку.

— Передам, милорд. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Джемми. Ну ладно, Юнона, забирай свою летучую мышь — она уже дохлая. Что? Родословная не позволяет такое есть? Лежать, старушка! Положи голову мне на ногу.