Читать книгу - "Праздник лишних орлов - Александр Бушковский"

– Давай! – сказал Лягуха и, повернувшись ко всем, добавил: – Не мешать им.

Едва Саня сжал кулаки, Боб подскочил, дважды ударил его под оба глаза и отпрыгнул назад. Зубы его были оскалены.

– Давай-давай, Боб! Сделай его! – зашумели радостно интернатские.

«И все? Вообще не больно!» – мелькнула в голове у Сани молния, и ледяной шар в животе моментально растаял. Лицо горело, но душу охватило странное, полное спокойствие. Саня словно увидел себя и драку со стороны. Боб снова скакнул вперед, одновременно пытаясь ногой пнуть его в пах, но Саня увернулся, не отступая, отбил кулак левой ладонью и выбросил вперед правую, едва успев сжать пальцы. «Через руку» – отец показывал. Под костяшками пальцев что-то хрупнуло. Голова Боба дернулась назад, словно ударилась затылком о лопатки, и он вяло осел на вытоптанную траву, сложившись в суставах. Ноги его неестественно выпрямились, и он вытянулся во весь свой небольшой рост. Запрокинутое лицо побледнело, из носа потекла быстрая темная струйка. «Горячая, наверное», – ошалело подумал Саня, опустил кулаки и шагнул к Бобу.

– Ногами не бить! – громко сказал Лягуха и заслонил Боба рукой.

Тот, не открывая глаз, медленно, как во сне, размазывал кровь ладонями по лицу.

– Кто еще хочет? – спросил Серега в наступившей тишине.

Из кучки интернатских выступил крепкий чубатый Прокоп и снял школьную куртку с отогнутыми по моде рукавами. Вовка двинулся ему навстречу.

– Стой, Вовка! – вдруг сказал Кабан и тоже снял куртку. – Погоди, он из моего класса.

Кабан чуть наклонился вперед, как борец, и поднял ладони со скрюченными пальцами. Несколько неудачных замахов, неточных ударов руками и ногами, и они, обнявшись, свалились на землю, причем Кабан оказался сверху. Не обращая внимания на судорожные удары по затылку и ушам, он резким рывком сел Прокопу на грудь и начал молотить кулаками по его хрипящему рту и выпученным глазам. Прокоп попытался увернуться и оторвать голову от земли, но ему это не удалось, и он перестал сопротивляться.

– Еще?! – прохрипел Кабан, дико озираясь, но Серега уже оттащил его, схватив за подмышки.

В уголках рта Кабана засохла пена. Никто больше не вышел. У Лягухи с Серегой равнодушные лица. Боб и Прокоп, сидя, утирались и сплевывали в траву розовую тягучую слюну.

– Пацаны, айда на «бомбу», на турнике повисим у Андрюхи! – предложил Вовка, и они пошли вместе, не оглядываясь, медленно и вразвалочку.

Победа – это чувство, ни с чем не сравнимое. От него кружится голова, проходит боль и мурашки по всему телу. От него воздух становится сладким и прохладным, как грушевый лимонад «Дюшес», а побежденные перестают быть врагами.

– Нормально ты его… с одной колотухи, – смущенно похвалил брата Вовка.

– Да чё я-то, Кабан молодец, – счастливо хмурился Саня. – Ну и ухо у тебя, Кабан, как пионерский галстук!

– У тебя у самого завтра рожа будет, как у дедушкиного «запорожца».

– А, фигня, я даже не почувствовал. Только под левым глазом гудит.

– И у меня маленько в ухе звенит, и все. А ему всю рожу расквасил. Он сначала хотел мне рожу расцарапать, так я его за палец укусил. А Боб вообще отрубился.

– Эх, жаль, что больше никто не вышел, – тяжело вздохнул Вовка. – Пускай теперь не думают, что мы их ссым. – Он сплюнул на асфальт и добавил, щурясь на солнце: – Или что, будем, как они, толпой на одного? Мы не такие.

– Вы особо-то не расслабляйтесь, – попытался предостеречь Серега. – Я их знаю, они могут и по одному подловить.

Но пацаны только радостно и нагло улыбались.

Возбуждение и дрожь победы скоро пройдут, но останется что-то гораздо большее, что-то необъяснимое, когда знаешь – эти обычные пацаны, твои друзья, теперь всегда будут рядом с тобой и никогда, никогда уже не подведут, не сдадут назад, пусть даже их будет меньше и будет им страшно и тяжело. И уже не боишься огромных слов «всегда» и «никогда», а новое пока чувство прикрытой в схватке спины делает неуязвимым, спокойным и гордым.

Поселок делится на две части. Одна, где живут братья, почему-то называется «Пионер», а другая еще более странно – «Тот поселок». И тоже неизвестно почему. Просто так есть. Никто не задумывается. Между пионерскими пацанами и пацанами из того поселка идет постоянная война с переменным успехом. На «Пионере» школа, клуб с танцами, ГЭС – гордость поселка, учительский дом с благоустроенными квартирами, даже общественная баня. А в «Том поселке» только биржа (так называют нижний склад лесозаготовок), «дорожный» (ремстройучасток) и винный магазин. Может быть, ребята из «Того поселка» считали «пионерских» учительскими и начальничьими сынками и потому презирали. Но «пионерские» этим не озадачивались. Особой разницы в уровне жизни в то время не было, а тем более в рабочем поселке. Причина вражды была скорее в другом. Мальчишки однажды становятся мужчинами или думают, что уже стали ими, и это делает их захватчиками и врагами. Они враждуют не только с окружающим миром, но и сами с собой. Поэтому пацаны жгут муравейники, убивают из рогаток птиц, взрывают в кострах флаконы из-под бытовой химии, режут ножами и стеклами пальцы и курят. Пацаны состязаются в смелости, силе и жестокости. Они лазят по деревьям и стройкам, прогуливают уроки, подтягиваются «кто больше» на турнике, ругаются матом и украшают велосипеды катафотами. Они завидуют не тому, кто лучше учится, а тому, у кого мопед быстрее всех ездит. Они уважают не учителя труда, а тренера секции самбо. Они боятся не жалоб завуча родителям и даже не строгой женщины в форме капитана из детской комнаты милиции, а презрительного смеха ровесников и невнимания сверстниц.

– Саня, братан, ты Точку видел?

– Какую точку?

– У Андрюхи в классе новая девчонка, зовут Света, фамилию не знаю, похожа на точку.

– Света или фамилия? А может, на заточку?

– Да иди ты! Андрюха уже на нее глаз положил, собирается в кино пригласить.

– Не, не видел. Чё, клевая?

– Тогда ты тоже пригласи!

Сане шестнадцать, он в девятом классе, Вовка в восьмом. Наступила пора первых дискотек. Слово ультрамодное, его стеснялись, а дискотеки называли танцами. По субботам, вечером, они ходят в поселковый Дом культуры. Девушки мелкими стайками держатся вдоль стен темного, освещаемого лишь вспышками цветомузыки зала. Парни кучкуются компаниями побольше. В воздухе пульсирующий ритм музыки, напряжение, глаза возбужденные, среди присутствующих – показная веселость. Молодежь в зависимости от возраста с разной частотой выходит курить на крыльцо и в палисадник. Между «пионерскими» и «поселковыми» шаткое перемирие – до первого инцидента.

Зал начинает шевелиться и гудеть более оживленно, в нем появились новые, незнакомые лица. Это студенты из питерского стройотряда, их человек шесть, не больше. Как они рискнули прийти на деревенские танцы? Местные девчонки с интересом смотрят на высоких и симпатичных городских ребят. Через минуту по залу проносится гул: «Ленинградских бьют!»; все, и девушки, и парни, устремляются к выходу. На улице, сгрудившись, спина к спине стоят все шестеро стройотрядовцев, окруженные толпой местных. Драка вот-вот вспыхнет, все ждут только искры.