Читать книгу - "Солнце, сердце и любовь - Дмитрий Вощинин"

Первое, что бросилось Роману Григорьевичу в глаза, когда он вошел на родительскую дачу, это была огромная стая садовых дроздов, которые своим присутствием заполнили весь сад.

Не замечая вошедшего, они галдели, казалось, жировали и наркотически наслаждались спелыми плодами и ягодами.

Впечатление было так необычно, что Роман Григорьевич даже почувствовал на миг себя словно в сказке в этой природной стае.

Как все ничтожно в сравнении с этой минутой торжества жизни. Мир пернатых так свободен и непосредственен. Ведь они выше нас. Они в воздухе, который разделяет небо и землю.

Он инстинктивно прижался к яблоне и вдруг почувствовал приятное блаженство. Так было естественно и хорошо. Незабываемо хорошо. В прохладе этого дерева была сила проникновения будущих мыслей и какое-то непонятное тепло жизни.

А дрозды клевали и галдели. Они не замечали ничего вокруг, а он будто радовался их пиршеству. Под рябину падали миновавшие жадные клювы обрывки гроздей и отдельные яркие ягоды.

Дача и участок земли были ухожены, но не в обычном образцовом порядке с газонами и постриженными кустами, а чисто по-русски: с огородом и заросшей в тенистых местах травой. После ухода родителей был период, когда сыновья не слишком часто посещали дачу. Но, тем не менее, даже при виде чертогов былого заброшенного дома с присутствующим старомодным хламом, Роман всегда чувствовал здесь определенный шарм юношеских воспоминаний и еще не растерянных надежд.

Видно было, что Иван заботливо относился к родовому гнезду. Да и время, как и сама природа, с которой трудно спорить или возражать что-то подравняла, дополнила и усовершенствовала.

Роман Григорьевич обратил внимание на аккуратно обработанную старую яблоню, антоновку. Несмотря на свои почти пятьдесят лет, посаженная еще отцом яблоня была в яблоках и, видимо, давала неплохие урожаи. Он помнил их изумительный вкус и всегда радовался красоте и твердости этих старинных плодов. Но время все-таки брало свое, ствол практически оголился с одной стороны, и часть сердцевины дерева заметно отслаивалась. Он заметил, что Иван осторожно убрал сгнившие влажные участки, залатал язвы воском словно хирург и скреплял твердые части ствола, применяя льняную ткань и садовый вар.

Эта яблоня была дорога Роману Григорьевичу, как одно из первых растений, посаженных на этой земле. От нее исходило внутреннее тепло старого сильного растения, прикосновение к стволу которого приносило необычное обновление и прилив сил. Был приятен замысел Ивана сохранить дерево, и еще несколько лет ощущать мудрое и ласковое ответное чувство растения.

– Что может быть красивее дерева? – продолжал бормотать Роман Григорьевич, – Деревья инерционны и сильны в жизненном цикле даже в сравнении с нападающими на них гусеницами, которые живут за счет цветов и плодов. Молчаливые здоровые деревья как бы позволяют изредка кусать себя, но весной расцветали с новой силой.

Оголяя деревья от листьев, агрессивные глупые гусеницы лишают себя пищи и привлекают птиц или садоводов с распылителями ядохимикатов и другими уловками по их уничтожению. Агрессия человека к природе также слепа и безрассудна. Гусеницы по сравнению с ним просто добродетельные детские забавы.

Животное бережливо и не тратит силы попусту.

Если ему не удается поймать добычу, он не поддается унынию, а совершенствует свои возможности и таланты.