Читать книгу - "Инамората - Джозеф Ганьеми"

Международная школа чревовещания Вокса.

Записывайтесь прямо сейчас!

Мне бросились в глаза плакаты с аляповатыми утятами, говорящими «Кряк!», поросятами, кричащими «Хрю!», и хозяевами, глядящими на питомцев с удивлением. Здесь же красовался выцветший портрет самого профессора в галстуке-бабочке и цилиндре, он был нарисован прямо на стене, а сверху надпись:

Обращайтесь в любых случаях.

Единственное, чего я не смог найти, — это часов работы профессора.

Мне пришлось несколько минут стучать в дверь, поскольку на месте звонка имелось лишь ноздреподобное отверстие, из которого торчали провода, — но безрезультатно. Я было решил, что пропустил объявление, которое, должно быть, предупреждало, что прием ведется «Только по предварительной договоренности», и уже собрался отказаться от моей затеи, как дверь вдруг распахнулась и на пороге, моргая от яркого света, показался пожилой привратник-итальянец. Он помрачнел, когда я сообщил ему, что пришел проконсультироваться с Самуэлем Воксом по профессиональным проблемам, но, поразмыслив немного, все же впустил меня в дом.

Когда я вошел, в нос мне ударил запах, присущий всем театрам: запах грима и разрушающегося таланта. Судя по всему, посетители редко захаживали сюда в это время, привратник был явно смущен тем, что его застали со шваброй в руках. Это был приземистый пузатый человечек с коротенькими ручками, он ходил вразвалочку, словно ноги его были по-разному приделаны к туловищу. Слуга принял у меня пальто и провел по темному пыльному коридору в комнату, напоминавшую гостиную в борделе: персидские ковры, бумажные фонарики и бархатные обои. В одном углу стоял застекленный шкаф, где были выставлены предназначавшиеся для продажи брошюры и руководства с заголовками вроде «Как овладеть методом Вокса за один месяц» или «Принципы выработки чревовещательного голоса». Здесь же была жестяная коробка, куда, судя по всему, складывали деньги, полученные со зрителей, посещающих представления, которые, по всей видимости, происходили по другую сторону занавешенной двери.

Из-за занавески послышался голос, донесшийся словно с другого конца дома:

— Кто это, Альберт?

— Это молодой человек, профессор, — отвечал слуга.

— Скажите, что мы больше не даем дневных сеансов, — отвечал Вокс, а потом занялся чем-то вроде вокальных упражнений: — До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до.

Альберт повернулся ко мне и развел руками.

— Вы ведь слышали, что он сказал?

— Если бы я мог только… — попытался я объяснить слуге, но потом решил не тратить время на посредника и крикнул Воксу через занавеску: — Не могли бы вы уделить мне всего несколько минут, профессор? Я пришел по очень важному делу.

Откуда-то из глубины дома донеслось ворчание. Альберт коснулся моей руки и вполголоса сказал:

— Сейчас неподходящее время для разговоров, понимаете? Слышите, он готовит голос к выступлению. Приходите в другой раз.

— Я не задержу его надолго, — настаивал я, — и обещаю, что большую часть времени буду говорить сам.

— Ушел он наконец, Альберт? — прокричал Вокс.

— Presto, presto! — отвечал слуга своему хозяину, а потом схватил меня за руку и повлек к входной двери, но, неожиданно для него и для меня самого, я высвободился и ринулся назад по темному коридору.

— Я лишь хотел задать вам пару вопросов, — предупредил я Вокса о своем возвращении, завидев желтоватый свет, просачивавшийся из комнаты в конце коридора. Ворчание внезапно прекратилось. Когда я достиг конца коридора и свернул за угол, то вдруг обнаружил… пустую гардеробную.

— Возвращайтесь назад, мой мальчик, — произнес голос за моей спиной.

Я обернулся и увидел Альберта, тот робко смотрел на меня, стоя в дверях. Альберт пожал плечами и проговорил голосом Вокса:

— В последнее время у меня туговато со слугами.

Я открыл рот от удивления. Когда ко мне вернулся дар речи, я пробормотал:

— Что ж, полагаю, вы только что ответили на мой первый вопрос.

— Какой же?

— Можно ли посылать голос откуда-то со стороны.

Вокс хмыкнул.

— Строго говоря — нет, все это лишь иллюзия, обман слуха. — Он протиснулся мимо меня в узкий коридор и жестом велел мне следовать за ним. — Пойдемте, нам будет удобнее разговаривать на кухне.

Вокс провел меня назад к крошечной кухоньке, где пахло старым линолеумом и витал дух прошлых ужинов, причем не очень изысканных, скорее всего, это были богатые крахмалом питательные блюда, подобные тем, какими питался и я сам. Он пригласил меня сесть, а сам поставил чайник на плиту и полез за чашками и блюдцами. Тем временем из-за холодильника доносилось то «А вон там!», то «Выпустите нас!». Но теперь я внимательно следил за Воксом и, хотя движения были еле заметными, отмечал легкое дрожание адамова яблока, сопровождавшее каждый звук.

Пока мы ждали чайник, Вокс посвятил меня в суть того, что публика называет «чревовещанием».

— Хотя я предпочитаю использовать термин «вентрология», — заметил Вокс, снимая с огня свистящий чайник.

Хозяин налил кипяток в две чашки, бросил в них чайные пакетики — те уже были один раз использованы, но он, видимо, считал, что жизнь их еще не закончилась, — и плеснул какого-то ликера с запахом лакрицы из бутылки без этикетки.

— Первым профессионалом в нынешнем понимании был Луис Брабант, служивший при дворе короля Франциска Первого. В те времена считали, что духи умерших селятся в желудках пророков и предсказателей, — отсюда и слово «чревовещание», то есть тот, кто говорит желудком. Сегодня их можно назвать…

— Медиумами.

Вокс кивнул.

— У Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле» есть замечательная сцена, где действуют два чревовещателя — Энгастримит и Гастролатерс…

Он продолжал свой рассказ, но я перестал его слушать, меня увлекала его мысль о возможном пересечении чревовещания и спиритизма. Могла ли Мина говорить голосом своего брата Уолтера?

Когда Вокс завершил свои рассуждения, я спросил его:

— А можно ли овладеть искусством чревовещания за несколько месяцев?

Я подсчитал, что на подобные занятия у Мины был лишь короткий промежуток времени — с момента, когда у Кроули возник интерес к спиритизму, до появления Уолтера.

— Овладеть? Невозможно! Годы уходят только на то, чтобы, не шевеля губами, научиться произносить простейшие фрикативные звуки.

— Ах, вот как!

Именно такого ответа я и ждал. Я чувствовал, что мне не следует более злоупотреблять гостеприимством, пора поблагодарить хозяина и откланяться с тем, чтобы на досуге обдумать то, что я услышал. Я знал за собой одно свойство — бес противоречия, подобный тому, что описан в рассказе Эдгара По, дразнил меня и подталкивал порой к странным поступкам, заставляя прыгать с мостов или смеяться на похоронах. Я уже собирался встать, но вопрос так и вертелся у меня на языке.