Читать книгу - "Никола Тесла. Портрет среди масок - Владимир Пиштало"

Как что?

Антал Сигети прибыл в Нью-Йорк!

«Он стиснул меня так, что у меня перехватило дыхание. Он необыкновенен в этом окружении. Он безумен, как электроток. Он встал на руки в моей полупустой лаборатории. Огляделся, задыхаясь от радости, как мальчишка, который только что нарисовал петушиный хвост. Лаборатория пахла краской и свежим деревом. Столы, стулья, никелевые лампы — все было новым.

— Чья это лаборатория? — возвысил голос Антал. — Твоя, Никола?

— Да, — удивился я и рассказал, как Пек угостил нас сигарами и как мы поделили патент пополам.

— Привет тебе передают Боженовы и наши старые друзья — Кулишич, Тангейзер и госпожа Варнаи… — запнулся он. — И братья Пушкаш, и мой отец, и твой дядя Пая… И все твои.

Я сказал ему, что все еще не научился быть по-настоящему любезным. Целого года мне не хватило на то, чтобы научиться подзывать официанта или играть с собакой. Днями напролет я учился произносить только „спасибо“ и „прошу вас“.

Глаза мои наполнились слезами».

Услышав это, Сигети прослезился.

Чтобы скрыть волнение, он спросил:

— Какой сегодня день?

— Ну и какой? — спросил Тесла с улыбкой.

— Сегодня мне исполняется тридцать один год.

Тесла подпрыгнул:

— Ну, тогда шампанское! Обязательно! Я приглашаю тебя в венгерский ресторан!

Сигети ухмыльнулся русым усом:

— Ты все-таки ненормальный!

— А у них и цимбалы есть!

— Ты думаешь, я пересек океан только для того, чтобы вкусить гуляша? — возмутился новоиспеченный житель Нью-Йорка.

Все это закончилось походом румяного венгра и бледного серба в сад на крыше под названием «Сон в летнюю ночь», где они съели по стейку.

В продолжение дневника Тесла записал:

«Привычное поведение Сигети дохнуло на меня прежним миром. Быстрый успех пахнет одиночеством. Его приезд согрел меня. Я почувствовал, как моя душа оттаивает.

— Нас ждет большая работа, — сказал я, и голос мой дрогнул. — Ты должен помочь мне. Кто знает, сколько времени я потерял. Не всех людей унесло ветром. После третьей бутылки мы стали делиться приступами беспричинного смеха… „Прекрасные души, орошенные вином, не скрыть вам больше наших страстей…“»

В саду на крыше «Сна в летнюю ночь» язык Антала стал заплетаться.

— Что ты делал в Париже? — спросил его Никола.

Словно ожидая этого вопроса, Сигети продемонстрировал свои белоснежные зубы. Оказалось, что в Париже он посещал бордели, где улыбки были лукавыми и только разжигали эрос. Там, уверял он, рыжая и брюнетка терлись пышными грудями одна о другую.

— Я не для тебя это говорю, — бормотал Сигети. — Я для людей про это рассказываю! Почувствуй то, что я чувствую, — почувствуй! Ты! Ты! Почувствуй, что я чувствую!

— Неужели? — подыгрывал ему Тесла, приподняв бровь.

— Представь себе мужика и бабу в шикарном борделе, где шампанское стоит дороже нынешних двадцати долларов, — пел Сигети. — Их соединяет поцелуй сухих губ, идеально припадающих одни к другим. Она словно олениха в момент страсти. Он своими пальцами скользит по ее шелковистым бедрам… И она смотрит ему в глаза: «Я — твоя…»

Сигети уставился в Николины длинные монашеские пальцы. Улыбка разыгравшегося Эроса вьется на его губах.

— Он горит. Его лихорадит. Огонь уносит его. Пламя воздымает его… Он растворяется в смехе, как сахар в воде, — продолжил он рисовать бешеные, невероятные картины любви.

— Какая любовь?! — прервал его Тесла. — Продажные жены разыгрывают перед тобой невероятные страсти…

— Она ужасна, она в шоке, она впадает в бешенство, — сообщил ему поэт. — И она щурится от удовольствия…

Улыбка сатира блуждала на лице Сигети.

— Хватит, Сигети! В самом деле, хватит!

— …она щурится от удовольствия, — продолжил тот, пуская слюни, как идиот. — Она вспотела, она скользит вперед и назад по его мокрому животу! Ее целуют в груди… Любовь…

— Любовь прекрасна, но труд величествен, — обрывает его Тесла. — Спать! Завтра нас ждут великие дела.