Читать книгу - "Три дня - Бернхард Шлинк"

Карин продолжила свою речь:

— По-твоему, Йорг — ничтожество, если он не будет тем, кем собирался стать? По-твоему, ничтожества все, чьи надежды не исполнились? В таком случае мало останется таких, кто что-то значит. Я не знаю ни одного человека, чья жизнь сложилась бы так, как он когда-то мечтал.

— Интересно, кем же ты еще хотела бы стать? Я думал, что раз у вас нет папы, то выше епископата ничего уже не может быть, — не удержался Андреас. Карин его раздражала.

Эберхард рассмеялся:

— Бывает, что тебе с неба сваливается такое, о чем ты даже не мечтал. Однако это не меняет дела, и в большинстве случаев мечты так и остаются мечтами. Я самый старший среди нас, и я тоже не знаю ни одного человека, чьи мечты исполнились бы в действительности. Это не значит, что вся жизнь пошла насмарку: жена может быть мила тебе, даже если ты женился не по великой любви, дом может быть хорош, даже если не стоит под сенью деревьев, профессия может быть респектабельной и вполне сносной, даже если не изменяет мир. Все может быть вполне достойным, даже если это не то, о чем мы когда-то мечтали. Это еще не причина для огорчений и не причина, чтобы добиваться чего-то насилием.

— Не причина для огорчений? — Марко сделал глумливую гримасу. — Вы хотите все прикрыть красивенькой ложью?

Хеннер нащупал руку Маргарет и пожал ее под столом. Она улыбнулась ему и ответила на его пожатие.

— Нет, — сказала она. — Это не причина для огорчений. Мы живем в изгнании. Мы теряем то, чем были, чем хотели быть и чем, возможно, нам предназначено было стать. Вместо этого мы находим другое. Даже когда нам кажется, что мы нашли то, что искали, это на самом деле оказывается чем-то другим. — Она еще раз пожала руку Хеннера. — Я не хочу спорить о словах. Если ты видишь в этом причину для огорчений, я могу тебя понять. Но так уж оно есть… Разве что… — Маргарета улыбнулась. — Возможно, в этом сущность террориста. Он не может вынести мысли, что живет на чужбине. Взрывая бомбы, он отвоевывает край, откуда он родом и где жили его мечты.

— Мечты? Йорг боролся не за мечту, а за то, чтобы сделать мир лучше.

Дорле громко расхохоталась:

— Где-то я прочитала: «Fighting for peace is like fucking for virginity».[53]Иди ты со своей борьбой!

— Мне нравится этот образ! Мои лаборатории и вы, две мои женщины, — это мое изгнание. В детстве я мечтал быть великим путешественником, открывать неведомые страны, первым пересечь какую-нибудь пустыню или девственный лес, но всюду кто-то уже успел побывать. Потом я хотел стать одним из великих любовников, как Ромео и Джульетта или Паоло и Франческа.[54]Тоже не получилось, но вот у меня есть вы и мои лаборатории — чего еще может пожелать себе человек! — Левой рукой Ульрих послал воздушный поцелуй жене, а правой — дочери.

— Настал час истины? — Андреас обвел взглядом собравшихся. — Я хотел стать юристом революции, не теоретиком, а практиком, который, как Вышинский[55]в роли прокурора или Хильда Беньямин[56]в роли судьи, осуществляет революционное правосудие. Тоже не вышло, слава богу, и я не хочу возвращаться туда, где родилась эта мечта.

— Моя мечта родилась поздно. Вернее сказать, я долго не замечала, что живу в изгнании. Что на самом деле я хочу не преподавать, а писать книги. Что мне надоели ученики, которых я была бы рада чему-нибудь научить, если бы они хотели чему-то у меня научиться, но у них не было никакого желания что-то у меня брать, поэтому я должна была все время их заставлять. Нет, я хочу вырваться из моего изгнания и вернуться к себе! Я хочу жить в окружении придуманных мною персонажей и историй. Я хочу писать хорошо, но, если потяну только на дешевый бульварный роман, я и на это согласна. Я хочу сидеть у окна, за которым открывается вид на равнину, и писать с утра до вечера, и чтобы одна кошка лежала у меня на столе, а другая — у моих ног.