Читать книгу - "Последний пророк - Барбара Вуд"

Военачальник ягуаров Ксикли позвал к себе четырех самых лучших воинов. Перед тем как выступить, они тщательно подбирали одежду, особенно старательно раскрашивали свои тела, воздавали должное своим богам. С рассвета они постились. Их миссия была священной.

Наконец, в предрассветные часы, Ксикли дал им сигнал и, пока жители Центрального Места спали, воины выступили и, крадучись, направились в то место, где тихо спала девушка с севера — девушка, которая насмехалась над их богами и лишила их кровавого жертвоприношения.

На этот раз, поклялся себе Ксикли, ему никто не помешает: ни жрецы, ни Хакал, ни камни на веревочках. Когда в день солнцестояния первый солнечный луч озарит Центральное Место, они схватят девчонку и приведут ее на площадь, где в ярком утреннем солнце наверняка дождь не пойдет, они распластают ее тело на каменном алтаре и вырвут из ее груди бьющееся сердце.

Не подозревая о том, что где-то поблизости затаились солдаты, Ошитива спала на своем коврике под ивовой крышей кухонного патио. Другие обитатели кухни похрапывали рядышком. Главный Повар, его помощники, мясник, мукомолы и пекари ворочались и беспокойно метались во сне, им снились дождь и кукуруза.

Ошитива видела во сне Аоте: его тело не было изувечено жрецами Центрального Места, он снова стал полноценным мужчиной. Она наблюдала, как он идет по пыльной дороге в защищенный каньон, где столетиями находилась ее деревня. Она видела свою маму, которая смотрела на него с радостным удивлением, а также отца Аоте и всех дядюшек и тетушек, они бегут к нему навстречу, обнимают его, смеются, угощают его и поют, ведут прямо к очагу, чтобы послушать истории об Ошитиве и Центральном Месте. Сцена была такой трогательной, что Ошитива плакала во сне. Слезы текли по щекам, падали на тростниковый коврик, и он становился мокрым. От слез даже промокла ее одежда, неожиданно проснувшись, она сразу поняла, что плакала не она, а небо. Из-за плотных туч на небе уже не было видно звезд, а на Центральное Место обрушился проливной дождь.

Ошитива подскочила со своего места, не обращая внимания на пятерых потрясенных солдат, которые вышли из своего укрытия и изумленно смотрели на небо. Ошитива вместе с другими жителями Центрального Места помчалась на площадь, чтобы танцевать и смеяться, подняв руки навстречу дождю и подставив открытый рот, чтобы вдоволь напиться благословенной водой. По всей равнине люди выставляли под дождь кувшины, миски и непромокаемые корзины, они вброд переходили узкую реку, которая теперь стремительно неслась, становясь все шире и шире, они сбрасывали с себя одежду и танцевали обнаженными под дождем.

Ксикли и его люди с перекошенными лицами отправились обратно к себе в бараки, чтобы исполнить свои ритуальные танцы.

Господин Хакал, впервые за две недели появившийся перед народом, тоже стоял на площади, подняв руки, а с его великолепного головного убора стекали струйки дождя, плащ из перьев блестел от влаги. Факелы шипели и гасли, поэтому в долине было мало света, но все видели фигуру своего Господина: его золото и браслеты ярко блестели сквозь дождевую завесу. Он нараспев начал восхвалять богов, и другие голоса подхватили его песнь, пока все голоса Центрального Места, тысячи голосов, не слились в один мощный голос, который благодарил богов за то, что они ниспослали в долину дождь.

Пока Ошитива обнимала Яни и других сестер-гончаров, в дождевом потоке появился воин-ягуар с разрисованным лицом и в промокшей пятнистой шкуре. Он схватил Ошитиву за руку и потащил ее через толпу, а люди расступались перед ними и удивленно смотрели на девушку, которую куда-то вел солдат, а затем продолжали веселиться и танцевать.

К ее удивлению, солдат привел ее к главной двери каменного комплекса, ко входу, которым пользовался только Господин Хакал, втолкнул ее внутрь, а потом, повернувшись к ней спиной и лицом к площади, встал на страже.

Когда ее глаза привыкли к свету — факелы горели в канделябрах, — она увидела Господина Хакала. Он сидел в великолепном резном кресле, раскрашенном витиеватым красочным узором. Хакал снял с себя промокший головной убор и плащ, он теперь сидел в одной лишь хлопковой набедренной повязке алого цвета, щедро вышитой золотой нитью. Его бронзовую грудь, все еще мокрую от дождя, украшало серебряное ожерелье с небесными камешками. Два раба причесывали и высушивали его волосы, укладывали их за плечами на спине.

— Вот и ты! — закричал он и вскочил на ноги, рабы испугались. — Ты призвала дождь!

Ошитива с удивлением посмотрела на него. Она переживала за него, теперь радовалась, что с ним по-прежнему все хорошо.

— В этом заслуга и моих сестер из Гильдии Гончаров, и жрецов, восхвалявших дождь, и исполнителей ритуальных танцев, и всех, кто молился, Мой Господин.

Он весело засмеялся:

— Я никогда не пойму Людей Солнца, которые не терпят хвастовства и верят, что все люди равны! В Толле мы превозносим одаренного ремесленника и ставим его или ее выше других. В Толле умные и успешные жители достойно награждаются, а все остальные — лишь пыль под нашими ногами.