Читать книгу - "Золотая струя. Роман-комедия - Сергей Жмакин"

Потом заявилась дама, похожая на директора школы. Или на министра здравоохранения. Она была строга и серьезна, ни тени иронии на гладком, ухоженном лице, над которым искусно потрудился косметолог, а возможно и пластический хирург. Поскольку Богему постоянно терзал червячок сомнения и опасения, что однажды у кого-нибудь из клиентов вдруг спадет с глаз пелена наваждения и прозревший человек, озаренный внезапной догадкой, возопит: «Караул! Это чего вы тут удумали? Это чего вы тут делаете? Вы вообще чем тут занимаетесь? Вы нас за идиотов держите?», при появлении строгой женщины мнительный Богема невольно по-школьному оробел, словно в ожидании нагоняя. Но дама и не думала проявлять какое-то недовольство. Она и любопытства не проявила, будто пришла на мероприятие, забитое в годовой план, которое необходимо непременно выполнить, поставить галочку и закрыть вопрос. Дама внимательно, сосредоточенно слушала всё, что говорил ей Богема, и четко выполняла все его указания. Подписать договор? Без лишнего слова – размашистая, командирская подпись. Оплатить заказ? Девочка-помощница выложила на стол договорную сумму. Лишние за дверь? Сопровождающих лиц под ее взглядом точно волной смыло. Встать здесь? Встала, сосредоточенно кивнув. Единственное, с чем она обратилась к Богеме, это нарисовать ее в полупрофиль.

– Понимаете, я в какой-то картинной галерее видела портрет женщины, который запал мне в душу, – сказала она. – Автор Илья Глазунов. Знаете такого?

– Конечно, еще бы.

– Что меня поразило в этом портрете – это глаза. Женщина как женщина, нарисована в полупрофиль, в общем-то, как бы ничего особенного. Но ее глаза передают ее сложный внутренний мир, видно, что она переживает из-за чего-то, или кто-то ее обидел, или что-то произошло. Понимаете, особый блеск в глазах. Вот если бы у вас так же получилось, я была бы вам очень благодарна.

– Обещать трудно, – сказал Богема. – Не так просто повторить один к одному за гением. Да и творческий почерк, техника у Анатолия Петровича совсем другие. Но мы постараемся обязательно учесть ваши пожелания.

Дама не вспомнила о блеске глаз, когда, после завершения сеанса зайдя за мольберт, увидела на сахарном песке свежевыполненный свой портрет. Она была так шокирована, что не сразу смогла говорить.

– Ну как? – обеспокоенный ее молчанием, пытливо спросил Богема, привычно прыская над головой «сиренью».

– Это потрясающе. Как говорят немцы: «дас ист фантастиш», – произнесла она заторможено.

Придерживая за локоток, Богема проводил ее до дверей и передал «на руки» сопровождающим лицам, надеясь, что они не дадут ей упасть.

* * *

Затем паренёк какой-то сделал заявку на портрет. Приехал, подписал договор, заплатил деньги и попросил устроить сеанс на завтра. Так и решили. Вечером позвонил Бестужев, он был взволнован.

– Виктор Алексеевич, не хорошо получается, – сразу строго заявил он. – Не выполняете наших договоренностей.

– Как это не выполняю? – не понял Богема. – У меня без обмана. В чем дело?

– Почему вы не известили меня, что приезжает Кржижановский Эдуард Бенедиктович?

– Первый раз слышу, Николай Иванович. Честное слово! Это, скорее всего, не к нам.

Бестужев помолчал.

– Очень хочется верить, что не обманываете, – наконец сказал он. – В общем, по неподтвержденным данным, он направляется именно к вам. Но информация проверяется. Если она подтвердится, ждите завтра гостей и меня с ними.

– У меня назавтра уже есть клиент, – поспешил сообщить Богема. – Давайте уж тогда Кржижановского на послезавтра.

– Ну, вы даете! Эдуард Бенедиктович уже в самолете летит над просторами нашей родины. Лучше и для нас, и для вас, Виктор Алексеевич, я подчеркиваю, именно для вас, сделать так, чтобы все были довольны. Зачем нам с вами какие-то проблемы, ведь правда? – возбужденно говорил Бестужев. – Перенесите встречу с вашим клиентом на послезавтра.

– В таком случае мне надо знать точно, что Кржижановский летит к нам, – угрюмо согласился Богема.

– Как только уточним, сразу вам позвоню.

«Только припадочного нам и не хватало», – подумал Богема. Кржижановский, известный общественный деятель, был неуравновешенным психопатом, но это полбеды – «переморщимся и нарисуем». Главная заморочка была в том, что дядя Толя жутко не любил Кржижановского, считая его провокатором, вредителем и «засланным казачком» из зарубежья.

Через час вновь позвонил Бестужев: информация подтвердилась, завтра Эдуард Бенедиктович планирует посетить художника Сидорова.

– Виктор Алексеевич, убедительно прошу всё сделать на самом высоком уровне, это очень серьезно, – добавил Бестужев.

Богеме пришлось звонить закзачику-пареньку. Тот, услышав, что сеанс откладывается в связи с недомоганием художника, проявил неожиданную неуступчивость.

– Что вы такое говорите? – возмутился он. – У нас с вами подписан договор, прошу выполнять его условия.

– Это форс-мажор, – объяснил Богема.

– Нет, нет, не принимается. Сейчас вам позвонят.

Через минуту на телефоне высветился опять Бестужев.

– Виктор Алексеевич, мы же с вами договорились! – кричал он. – Какие могут быть у мужика недомогания? Вы бросьте эти ваши выкрутасы!

– В чем дело? Вы же сами посоветовали дать отлуп клиенту ради вашего Кржижановского, – разозлился Богема. – Я же должен найти какую-то причину, по которой сеанс для клиента откладывается.

– Да этот ваш клиент – из команды Эдуарда Бенедиктовича, свой там человек.

– Так бы сразу и сказали. Тогда, если ваш Кржижановский едет к нам делать портрет, а не на экскурсию, надо с ним заключить договор, – сказал Богема.

– Какой договор, ёлы-палы? Откуда у вас этот бюрократизм?

– Если ваш Кржижановский начнет нарушать условия, может ничего не получиться. Вам это надо, Николай Иванович? В договоре все прописано. Если он нарушит договор, значит, мы снимаем с себя ответственность, – сказал Богема.

В ответ раздались короткие гудки. Но вскоре позвонил паренек-кржижановец:

– Я вам сбросил на почту данные Эдуарда Бенедиктовича для договора. Деньги вам я уже заплатил. Так что мы сделали всё, как надо, теперь мяч на вашей стороне.

– Просьба завтра не опаздывать, – сказал хмуро Богема. – Опоздание хотя бы на минуту влечет за собой отмену всего мероприятия, в договоре это прописано.

– Строгие у вас порядки. – Паренек засмеялся. – А деньги-то в таком случае возвращаете?

– Возвращаем… Послушайте, если у вас там такой несерьезный, балдёжный настрой, может, мне вам прямо сейчас деньги вернуть? – спросил Богема раздраженно.

– Нет, что вы, не надо возвращать. До завтра.

* * *

Богема поехал к Сидоровым на дачу.

Под вечерним летним солнцем, зависшим над недалекой темной стеной соснового леса, дядя Толя и тетя Маруся трудились на огороде – она полола морковную грядку, ползая на коленях, он поливал из шланга увядшие под зноем кусты картошки. Наверстывали время, упущенное из-за дневной жары.