Читать книгу - "Дом, куда мужчинам вход воспрещен - Карин Ламбер"

Макс исчезает.

Оставшись вдвоем, они молчат. Жюльетта смотрит вокруг, на Жана, вокруг, на Жана, на Жана, на Жана.

Жан смотрит на Жюльетту. Серые глаза и зеленые глаза ведут долгий разговор.

Жан склоняется к ней и шепчет на ухо:

– I’m just a man^[74].

Колоссально!

– Это моя любимая песня из их альбома.

Дыши, Жюльетта, дыши…

Они теперь у барной стойки, полусидят на табуретах.

Уйти, остаться? Что вообще делают в таких случаях?

– Выпьем по последней? – спрашивает Жюльетта детским голоском.

Поздно, слово сказано.

– Нет, – говорит Жан, – то есть… да, воды с мятным сиропом.

Он смотрит на ботиночки Жюльетты.

Она смотрит на его руки.

Руки, которые целый день имеют дело с женскими туфлями. Надо срочно сказать что-нибудь умное.

– Почему вы закрыты по четвергам с утра?

– А почему бы нет?

– Который час?

– Не знаю.

Взгляд Жана медленно скользит выше, к груди Жюльетты.

Не много он разглядит под моим толстым свитером.

– Пора, да?

– Что пора?

– Не знаю.

– Мы последние.

– В чем беда?

Ангар опустел, разошлись даже фанаты, музыканты зачехлили инструменты, а бармен убирает грязные стаканы со стойки.

Жан предлагает Жюльетте проводить ее. Метро закрыто, и они идут пешком. Она чувствует себя под защитой на пустынных улицах рядом с грузчиком, которому перевозить бы рояли.

В качестве телохранителя он наверняка лучше, чем мсье Бартелеми за своей занавеской.

Из водосточного люка вдруг раздается визг. Жюльетта отскакивает.

– КРОКОДИЛ! – кричит она.

– Говорят, они десятками водятся в канализации, – спокойно комментирует Жан.

– Замолчи, я правда в это верю! Упс! Я перешла с вами на «ты».

А ведь я пьяная!

– Их завезли во Францию туристы, миленьких таких зверушек. Некоторым удалось убежать, и они размножаются у нас под ногами. Андеграунд – им нравится такая жизнь, – объясняет Жан.

– Я обожаю городские байки… Элвис Пресли, Уолт Дисней и Майкл Джексон будто бы живы и скрываются где-то на необитаемом острове. Великая Китайская стена видна с Луны. Моя любимая – про красную рыбку, у которой памяти всего на пять секунд…

Жан заканчивает за нее фразу:

– И поэтому она никогда не скучает в аквариуме.

– Но в крокодилов я правда верю, – говорит Жюльетта, вцепившись в руку Жана.

Так они и идут дальше, под руку, болтая обо всем на свете и в общем-то ни о чем.

На углу тупика Жюльетта замедляет шаг.

Что делать? Что ему сказать?

Она останавливается перед калиткой.

– Значит, это правда, о чем все судачат в квартале?

Черт! Он знает.

– А что говорят?

Я просто тяну время.

– Что женщины из этого дома поставили крест на любви.

– Да, это правда, они поставили крест.

Жюльетта выдерживает паузу и добавляет едва слышно:

– Я – нет.

Жан берет лицо Жюльетты в ладони и осторожно целует в губы. И уходит.

Глядя ему вслед, Жюльетта не может не отметить, как упруга его походка.

Она улыбается, вспомнив, что ведь не хотела никуда идти сегодня вечером. Улыбается, подумав, что он похож на того десятилетнего мальчика, который однажды предложил ей свой полдник. Только ростом много больше.

Это, в сущности, так просто.

Она набирает код, бежит через двор, нащупывая в кармане ключи, натыкается на забытую шоколадку, поднимается по лестнице, раздевается, как автомат, и засыпает, позабыв включить радио.

Ее будит смс: «Ваши лодочки готовы. Я их начистил, они блестят!»