Читать книгу - "Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко"

Живого Брежнева я впервые увидел на трибуне Мавзолея, куда он в составе правительственного бомонда был водружен по случаю празднования какой-то знаменательной даты. Говорили, что это был двойник, но с расстояния нескольких сотен метров невозможно было распознать истинного носителя облика генсека. Как обычно, это была международная выставка достижений страны, демонстрация старых, пардон, пердунов, по сути человеческих развалин. Я всегда избегал толпы, но тогда мы с Жорой были вызваны генералом и, поскольку, его присутствие на Красной площади было обязательным, он притащил нас с собой.

– Смотрите, – сказал он нам, почти не раскрывая рта и стоя спиной к Мавзолею, – это объекты ваших исследований.

– Выбирай, – сказал Жора, – и легонько толкнул меня в плечо.

Я улыбнулся и приветственно помахал рукой правительству. Среди каменных бюстов, лишь присмотревшись, можно было увидеть легкое шевеление, а в общем впечатление было такое, что эти изваяния вырастали прямо из гранита усыпальницы вождя мирового пролетариата. Я уже несколько раз посещал его в этом каменном гробу, и тут мне снова захотелось к нему заскочить и каким-то невероятным способом содрать с его руки кусочек кожи. А то и с лица. Ясно, что идея клонировать Ленина сидела у меня во всех моих печенках.

Нашего генерала куда-то призвали, и мы осиротели, оставшись одни. Делать было нечего, из толпы ведь не выберешься просто так, мы подняли воротники, чтобы хоть как-то защититься от пронзительного холодного ветра.

– С кого начнем? – спросил Жора.

– С головы…

Заполучить клетки генсека не составляло проблемы. Поставка материала – это была задача генерала, которую он решал по-военному добросовестно.

Мы работали с клетками крови, которые нам привозили в зеленом «бобике»… Что-то терялось в этом военном режимном автомобиле как теряется при любом режиме, у нас всегда были какие-то проблемы: то подавлялся синтез ферментов, то экспрессия генов была слабовата, в общем режим он и есть режим, и его депрессивное влияние ежечасно напоминало о себе.

Мне надоело!

Жаль было времени, да и терпение мое кончилось.

Я сказал об этом Жоре за очередной кружкой пива, на что он только облизал языком свою пухлую верхнюю губу. Глаза его были привычно прищурены, и я уже ждал его «Определенно!..».

– Чего же ты хочешь? – через некоторое время спросил он, глядя сквозь меня, словно через стеклянную витрину.

Я молчал.

– Ты жаждешь славы…

Он поставил кружку с пивом на стол, достал из кармана зажигалку и, добыв сизый язычок пламени, как пещерный человек, стал поджаривать на нем воздушный пузырь копченого леща. Когда пузырь скуксился и почернел от копоти, Жора легонько подул на него, охлаждая, и сунув в рот, стал нежно жевать.

– Все этого хотят, – сказал он, пряча зажигалку, – но чем ты заслужил эту самую славу?

Я не нашел что ему ответить. Не желать славы, тратя на достижение великой цели лучшие годы единственной своей жизни, было бы чистым фарисейством. А в том, что цель наша велика и величественна никто из нас уже не сомневался.

Между тем, наш Михась неожиданно пропал. Как в воду канул. Но у нас еще оставались его миллионы. А с «Джокондой» мы так и не встретились, и потом кусали себе локти: упустили такую возможность!