Читать книгу - "Лазарева суббота. Расказы и повести - Николай Толстиков"

Княжича-отрока схватили прямо в соборе за вечерней молитвой. На службе он стоял на коленях, считай, один; в полутемном, еле-еле освещаемом немногими теплящимися свечками гулком холодном нутре храма лишь на клиросе подавала голос тройка певчих, чередуясь с едва слышными из алтаря прошениями священника:

– Господи, помилуй…

Ратные люди с таким шумом и топотом ввалились в храм, как будто сбирались не четырнадцатилетнего парнишку вязать, а ражего детину. Иван и испугаться не успел, слова Иисусовой молитвы договаривал, пока влекли его, подхватив за руки и за ноги, к выходу из церкви.

Дошло только, что дело-то неладно, когда запястья тонких, не привыкших и к игрушечному шутовскому мечу, а больше приученных сжимать древко хоругви во время крестных ходов, рук забили ловко и споро в «железа» незнакомые бородатые дядьки, по говору узнавалось – московиты.

Иван поискал глазами кого-нибудь из дворни, но понапрасну: то ли все поразбежались от страха, а то еще хуже: где-то лишенные жизни лежат. Эти запыленные с дороги, хмурые чужие ратники все могут. Как нарочно, и отец уехал вместе с боярами и челядью гостевать к своему старшому брату – великому князю Московскому Иоанну Васильевичу. Тут тати коршунами и налетели, улучили времечко взять врасплох!

– Другой сычонок где? – свирепо крикнул кто-то.

– Тутока!

Димитрия, младшего, дюжий ратник волок за шиворот, как кутенка, попутно отпихивая сапогом цеплявшуюся за мальца няньку. Грубо заброшенный в телегу, Димитрий, хныча, прижался к брату, с испугом косясь на железные оковы на его руках.

Княжичей закрыли попонами и что есть мочи погнали лошадей.

Иван пытался подглядывать из-под укутки и вскоре уже не мог узнать мест: после тряской, отшибающей все внутри, дороги средь лугов поехали тише, с обочин вплотную надвинулся сумрачный ельник. Смеркалось.

Лес порасступился, засветилось прощальными солнечными бликами речное плесо под крутым обрывистым берегом: похоже, тут был перевоз. Вон, и избушка лодейщика стоит, скособочилась. А возле нее какие-то люди, один даже вроде и знаком.

Остановились. Братишка, по-прежнему прижимаясь к Ивану, задремал, жаль было его тревожить, когда кто-то скинул попону и приказал:

– Выметайтесь!

Иван, осторожно разомкнув обнимавшие его ручонки брата, позванивая цепью, кое-как выбрался из телеги. С Димитрием опять не церемонились: вытащили, встряхнули, поставили на ноги.

Младший хныкал и протирал кулачками глаза, а Иван рванулся к знакомцу, радуясь. Отцов боярин Федор!

Боярин, молодой, с пробивавшейся реденькой бороденкой на скулах, поморщился, завидев оковы на руках княжича, сказал чуть слышно что-то другому, тоже по виду боярину, пожилому и с хитрым прищуром глаз, перед ним еще набольший ратник, подойдя, с почтением снял шапку.

– Заходите в избу, отдохните малость! – получив согласный кивок, заискивающе улыбнулся княжичам Федор.

Едва вошли в избушку, он помрачнел и заговорил первым, не дожидаясь расспросов ребят:

– Дорога вам дальняя предстоит, на Вологду. Так великий князь Иоанн Васильевич постановил.

– А батюшка наш где? – едва удерживая слезы, спросил Иван.

– Того не ведаю… – отвел глаза в сторону Федор и вдруг упал на колени, неловко кланяясь княжатам в ноги. – Простите меня, если возможете!

Заслышав шорох за дверью, он спешно поднялся и распахнул ее:

– Переправят вас через реку и дальше в моем возке поедете!

Иван, выходя, расслышал, как Федор негромко приказал ратнику:

– Оковы не снимать до самого места! А ежели чего…

Тут рядом заржала лошадь, и остатние слова не удалось разобрать.