Читать книгу - "Мокко. Сердечная подруга - Татьяна де Ронэ"

Потом он спросил, как мы с ней познакомились. Я заранее решил, что представлюсь другом Гаранс. Я соврал, что познакомился с ее старшей сестрой и родителями в «Эрмитаже». Потом мы с Констанцией встретились уже в Париже, в ее квартире на улице Лепик, когда она вернулась из Италии. На этот раз ложь давалась мне легко, я даже ни разу не запнулся. Я чувствовал себя уверенно и непринужденно. Потому ли, что Констанция любила этого человека, или же потому, что его холодность уступила место дружелюбной учтивости?

– Наверное, вы скучаете по ней, – проговорил он наконец, затягиваясь сигаретой.

– Да. Мне часто кажется, что она все еще с нами.

Он задумался и вдруг стал отстраненным, ранимым, грустным… Это был подходящий момент для атаки.

– Констанция рассказывала мне о некоей таинственной картине.

В одну секунду мечтательное выражение исчезло с его лица. Он затушил сигарету в пепельнице быстро и резко, словно пытаясь скрыть волнение.

– Констанция рассказала вам о картине? – спросил он с недоверием.

– Да.

– Что ж, значит, вы были очень близкими друзьями.

– Так и было.

Повисла долгая пауза. Лоренцо Валомбра смотрел на меня в упор. Мой ответ заставил его насторожиться? Теперь он показался мне похожим на застывшего от напряжения солдата, который приготовился выстрелить в приближающегося незнакомца.

Я представлял, какая буря бушует теперь в мыслях этого умного и внешне такого спокойного человека: кто этот незнакомец, явившийся к нему с визитной карточкой той, кого уже нет на этом свете? Враг? Союзник? Можно ли ему доверять? Что ему на самом деле известно?

Он смерил меня таким же подозрительным взглядом, как в свое время Бернар Деламбр, отец Констанции. Но на этот раз во мне не было страха. Пускай он первым сделает шаг, раскроется передо мной.

Он встал, сунул руки в карманы и прошелся по комнате, время от времени посматривая на меня.

* * *

Мы расположились в просторном кабинете на третьем этаже. Я подумал, что Валомбра наверняка писал Констанции за этим большим письменным столом с полированной и абсолютно чистой поверхностью. Огромная комната была оформлена в современном стиле, без излишеств. На стенах картины абстракционистов, мебель строгих линий, современные скульптуры… Пол покрывал толстый ковер. Потолок был не слишком высок, камины и трубы удалили во время реконструкции – словом, ничто не напоминало о том, что мы находились во дворце, построенном в пятнадцатом веке.

Логово Валомбры мало говорило о его личности. Как я ни старался, мои глаза не нашли в этом кабинете ничего, что помогло бы узнать его лучше – ни фотографий, ни книг, ни личных вещей… Безликое, анонимное помещение, навевающее мысли о работе и профессиональных достижениях. Пока я рассматривал комнату, хозяин дома с улыбкой наблюдал за мной.

– Констанция терпеть не могла этот кабинет, – сказал он раскуривая сигарету из светлого табака. – «Слишком дзен», – говорила она.

Валомбра улыбался, глядя перед собой невидящими глазами.

– Вы работали с ней вместе в течение двух лет, как я понимаю, – заметил я.

– Да. Констанция была очень талантлива. Она понимала Уччелло. У нее была прекрасная интуиция, она тонко чувствовала правду и простоту. Благодаря всему этому она прекрасно отреставрировала «Битву» в галерее Уффици. Вернее, мы реставрировали ее вместе, со всей моей командой. То был титанический труд. У Констанции, несмотря на молодость, было поразительно развитое чувство меры, точность. Она любила свою профессию. Для меня было счастьем работать с ней.

Потом он спросил, как мы с ней познакомились. Я заранее решил, что представлюсь другом Гаранс. Я соврал, что познакомился с ее старшей сестрой и родителями в «Эрмитаже». Потом мы с Констанцией встретились уже в Париже, в ее квартире на улице Лепик, когда она вернулась из Италии. На этот раз ложь давалась мне легко, я даже ни разу не запнулся. Я чувствовал себя уверенно и непринужденно. Потому ли, что Констанция любила этого человека, или же потому, что его холодность уступила место дружелюбной учтивости?

– Наверное, вы скучаете по ней, – проговорил он наконец, затягиваясь сигаретой.

– Да. Мне часто кажется, что она все еще с нами.

Он задумался и вдруг стал отстраненным, ранимым, грустным… Это был подходящий момент для атаки.

– Констанция рассказывала мне о некоей таинственной картине.

В одну секунду мечтательное выражение исчезло с его лица. Он затушил сигарету в пепельнице быстро и резко, словно пытаясь скрыть волнение.

– Констанция рассказала вам о картине? – спросил он с недоверием.

– Да.

– Что ж, значит, вы были очень близкими друзьями.

– Так и было.

Повисла долгая пауза. Лоренцо Валомбра смотрел на меня в упор. Мой ответ заставил его насторожиться? Теперь он показался мне похожим на застывшего от напряжения солдата, который приготовился выстрелить в приближающегося незнакомца.

Я представлял, какая буря бушует теперь в мыслях этого умного и внешне такого спокойного человека: кто этот незнакомец, явившийся к нему с визитной карточкой той, кого уже нет на этом свете? Враг? Союзник? Можно ли ему доверять? Что ему на самом деле известно?

Он смерил меня таким же подозрительным взглядом, как в свое время Бернар Деламбр, отец Констанции. Но на этот раз во мне не было страха. Пускай он первым сделает шаг, раскроется передо мной.

Он встал, сунул руки в карманы и прошелся по комнате, время от времени посматривая на меня.

– Прошу прощения за неловкое молчание, но для меня удивительно, что вы знаете эту историю, – сказал он.

Я рискнул спросить почему.

Несколько секунд он подыскивал слова.

– Потому что я не думал, что Констанция кому-то о ней рассказывала. – Он нервно потер подбородок. – Хочу задать вам нескромный вопрос… Надеюсь, вы не рассердитесь.

Его итальянский акцент усилился.

– Пожалуйста, спрашивайте, – сказал я.

Он снова сел за стол и закурил сигарету. Зазвонил телефон. Он снял трубку, нахмурился, сухим тоном произнес несколько слов и положил трубку рядом с аппаратом.

– Простите. Но теперь нам никто не помешает. – Он посмотрел мне в глаза. – Вы с Констанцией были любовниками?

Его бестактность не шокировала меня.

– Нет.

На его лице отразилось изумление.

– Значит, вы были очень хорошими друзьями?

– Да. Мы не были любовниками, но она отдала мне свое сердце.

Дерзость этой фразы удивила меня самого. И как только я мог сказать такое? Ведь теперь Валомбра может обо всем догадаться! Я украдкой посмотрел на хозяина дома. Но на него мои слова, похоже, не произвели особого впечатления.