Читать книгу - "Леди Л. - Ромен Гари"

Окно было открыто. Парк растворился в темноте; звезды если и были, то ночь их берегла для себя. Леди Л. сидела в кресле, закрыв глаза, прислушиваясь к отдаленным отзвукам музыки Скарлатти, доносившимся как бы из прошлого. Покинув своих гостей, она вышла из концертного зала, чтобы выпить бокал хереса и выкурить сигарету. Но главным образом, чтобы после несметного числа улыбок и любезных слов побыть одной. Она попросила квартет Силади выступить у нее с концертом, однако с некоторого времени что-то случилось с музыкой, казалось, она состоит из одних сожалений; сама красота ее была чем-то вроде упрека, не утихавшего и в наступавшей затем тишине. Леди Л. прислонилась головой к подушке. В пальцах у нее догорала сигарета.

Она услышала робкое покашливание и открыла глаза. Между тем в гостиной она была по-прежнему одна. Оглядевшись вокруг повнимательнее, она заметила под тяжелой бархатной портьерой носок грубого, заляпанного грязью ботинка. Какое-то мгновение она удивленно, но безо всякого страха разглядывала его: чтобы ее испугать, нужно было нечто большее, чем наличие за портьерой прячущегося мужчины. Даже когда портьера раздвинулась и к ней вышел незнакомец, она почувствовала лишь легкую досаду: сторожа парка плохо делали свое дело. Это был тучный мужчина, короткорукий, с белыми нервными пальцами, круглым, омраченным тревогой лицом; он смерил ее взглядом, в котором к страху и дерзости примешивалось то выражение изумленного возмущения, какое неизбежно появляется на лицах отдельных благонамеренных людей, придавленных лавиной обрушившихся на них неприятностей. Она опустила взгляд на его ступни: поистине, они были огромны, а грязные ботинки на китайском ковре казались особенно громоздкими. Испачкано было и пальто: очевидно, он сорвался, перелезая через стену. Она обратила внимание также и на то, что гость не снял шляпу – бросая, по-видимому, вызов, – и продолжая разглядывать ее с оскорбленным, возмущенным видом извечного полемиста, чей яростный взгляд становится самым настоящим социальным требованием.

– Громов, Платон Софокл Аристотель Громов,[18]покорнейший слуга человечества, – произнес внезапно незваный гость хриплым и до странности безнадежным голосом, словно отказывался ото всяких притязаний на существование в тот самый момент, когда о нем же и заявлял. – Скарлатти, не правда ли? Сам большой любитель музыки, bel canto, бывший воспитанник великого Герцена, Бакунина, бывший первый баритон «Ковент-Гардена», изгнанный с позором за то, что отказался петь перед коронованными особами.

Леди Л. холодно, с каким-то ледяным любопытством наблюдала за ним. Какое облегчение – после всех этих лет, проведенных среди чужаков, встретить настоящего знакомого; она вдруг подумала о своем отце, но сумела подавить чувство неприязни. Мужчина сделал несколько шагов вперед, переваливаясь как утка; его нежно-голубые маленькие глазки, испуганное и влажное от пота лицо придавали ему патетический вид певца, которому не дали допеть романс, вылив на голову ушат холодной воды. Она поднесла к губам сигарету, сощурилась и выпустила дым. Все это начинало ее забавлять.

– Очень щекотливое дело, послание исключительной важности, буквально вопрос жизни и смерти… Простой почтовый ящик на службе человечества… Человек возродится. Сбросит все путы, найдет счастье в свежести своей вновь обретенной природы… наконец-то. Неудобно сюда добираться, собаки лают, темень, хоть глаз выколи, однако же вот он я, как всегда, сделал невозможное. Бокал вина был бы весьма кстати.

Леди Л. знала, что в любой момент может войти кто-нибудь из гостей или прислуги, и ради соблюдения приличий она, к сожалению, должна была положить конец этому приключению. А оно ее очень забавляло. После стольких лет этикета, хороших планер, вежливого и чопорного общества удрученный вид этого человека, смесь страха и вызова и даже его грязные тяжелые башмаки на ковре были как глоток свежего воздуха. Но она не могла себе позволить продолжать эту интермедию. Ни в коем случае этот неприглядный персонаж не должен заметить ее улыбку, как бы адресованную доброму старому другу. Она нахмурилась, потянулась к колокольчику. И тогда, с быстротою иллюзиониста, мужчина снял котелок, вытащил оттуда розу из красного тюля и вскинул вместе с ней руку вверх.

Леди Л. смотрела на розу не моргая. На ее безучастном лице лишь слегка обозначилась вялая улыбка. Она как бы внезапно лишилась всего своего тела: осталась одна пустота, в которой не было ничего, кроме неистовых ударов сердца. Слова ее друга Оскара Уайльда: «Я могу устоять перед всем, кроме искушения» – отдались у нее в ушах. Она протянула руку. Платон Софокл Аристотель Громов как будто несказанно удивился: он не привык еще добиваться успеха. Все всегда срывалось, ничего не шло, были одни лишь недоразумения, ошибки в препятствия, безразличие я нелепость, но он продолжал верить, нежно любить, жертвовать собой. Человечество обладало загадочной способностью вдохновлять на такую любовь, какую ни неудачи, ни словоблудие, ни шутовские выходки – ничто не может поколебать; это действительно была очень важная дама, которая могла потребовать от своих воздыхателей невозможного. Этот лирический клоун пришел сюда, чтобы выполнить свою низменную работу «того-кто-получает-по-мордам», а затем быть выпоротым и выброшенным, и вот теперь что-то вырисовывалось, упрочивалось, приобретало смысл, становилось реальностью. Лицо его просияло, он тут же отдал ей розу, вздохнул с облегчением, хитровато и наивно улыбнулся, смело подошел к столику и, потирая ладони, налил себе бокал хереса.

– За красоту жизни! – сказал он, поднимая бокал. – За человечество без классов, без рас, без партий, без господ, по-братски объединившееся в справедливости и любви.

– Так что там за послание? – строго спросила Леди Л. – Лучше скажите мне все, мой друг, отступать слишком поздно. Говорите, иначе я велю высечь вас так, что вы проклянете все на свете. Что это за пресловутое послание, от кого оно? Я жду.

Платон Софокл Аристотель, казалось, совсем растерялся. Какое-то мгновение он моргал, держа в одной руке графин, в другой – бокал, затем, еще немного поколебавшись, начал говорить с какой-то отчаянной решимостью, как человек, который прыгает в воду, не зная, выплывет он или нет. Двоим из его приятелей – борцам за святое дело, проведшим восемь лет в тюремной камере, – удалось бежать и добраться до Англии, где они надеются найти поддержку и защиту. Ранее им будто бы было дано обещание… Поэтому они решили, что ее светлость, быть может, даст у себя костюмированный бал ровно через две недели… Нечто очень изысканное, очень шикарное, придут, естественно, и дамы, увешанные самыми дорогими украшениями, – один из тех вечеров, что умеет устраивать только ее светлость, – вальсы и фейерверки, паштет из гусиной печенки, шампанское и бутерброды с куропатками, – короче, он никогда не стал бы давать советов, тем более приказывать, простой почтовый ящик на службе человечества, он передает послание, и только… Некоторые оказавшиеся в данный момент без всяких средств к существованию люди могли бы присоединиться к маскараду и…