Читать книгу - "Дух геометрии - Алиса Ханцис"

Помутневшие кухонные часы показывали уже без десяти восемь, а Вити до сих пор не было. Сколько может длиться это их собрание? Какой он все-таки мягкий, нерешительный, подумала Зоя, закрыв книжку и свесив со стула затекшие ноги; вечно на него взваливают общественную нагрузку, а он и отказаться не может.

В комнате, откуда доносились тарахтенье и писк игровой приставки, вдруг стало тихо. Кухонная дверь скрипнула, и в щель просунулась кудлатая голова.

– А есть еще не готово?

– Ну видишь, Максим, – Зоя виновато улыбнулась: мальчик заглядывал уже не в первый раз, – папы всё нет. А как без него садиться?

В самом деле, как? А, с другой стороны, кто знает, сколько еще ждать; и детям вредно наедаться на ночь.

Она взгромоздила на плиту чугунную сковородку с остывшими котлетами и прильнула к зеркально-черному провалу окна, сложив ладони ковшиками у висков. Поперек двора стояла, поджидая кого-то, машина; отблеск поворотника в луже мерно пульсировал, растекаясь алым пятном. Сквозь силуэты облетевших деревьев тропинка, освещенная фонарем, просматривалась почти до самой остановки, и эта тропинка была по-прежнему пуста.

– Лен, пойдем ужинать? Папу ждать не будем, он совсем заработался у нас.

Девочка, сидевшая на кровати, даже не подняла головы. Вокруг были разложены пестрые девчачьи сокровища – какие-то фантики, бусинки, – и она перекладывала их, сосредоточенно и серьезно, из одной коробки в другую. Зоя, помедлив, повторила вопрос чуть громче. Слушая в ответ тишину, нарушаемую лишь сопением приплюснутого носика, она думала, что никогда не станет для этих детей своей. Все ее попытки сблизиться с ними разбивались об их молчание и недоверчивые взгляды. Витя утешал ее, повторяя, что три месяца – не срок, но она все равно чувствовала себя лишней, оставаясь с ними наедине.

– Хочешь, я тебе помогу всё собрать? Ух ты, какая красивая бро…

Она отдернула руку, как ошпаренная: от резкого визга заложило уши. Лицо девочки покраснело от гнева, Зое почудилось даже, что та пыталась ее укусить. Она сконфуженно отступила, бормоча: «Да что ты, я же просто…» – но девочка уже не смотрела на нее, лишь напряженно тискала в кулаке пластмассую брошку в виде лошадки.

По спине пробежало холодком: «Не может быть». Она уже слышала однажды такой истошный вопль и видела, как быстро, без перехода, меняется выражение детского лица, вновь становясь отрешенным – в один момент, будто выключатель повернули.

Ей почему-то хорошо запомнилось, когда это было. Стояло лето с теплыми комариными вечерами, и в ванной кисло пахло перебродившим кефиром, которым Яся мазала плечи, сгоревшие на институтской практике. Зоя собиралась уже ложиться, но наткнулась по одному из каналов на иностранный документальный фильм, да так и осталась сидеть в ночной рубашке на краешке разобранной постели.

– Смотри, Ясь, – сказала она упавшим голосом, когда дочь появилась в дверях, привлеченная криками. – Ужас какой.

Мальчик на экране – ему было лет восемь – опять играл с кубиками за столом, и невозможно было поверить, что несколько секунд назад он визжал, как звереныш, запрокинув густо заросшую, нечесаную голову.

– Она его просто за руку хотела взять, – пояснила Зоя. – А для него это как удар. Бедный мальчик! Он аутист.

Прежде это слово было связано в ее сознании с тихими и неуклюжими гениями из голливудских фильмов. А эта лента, снятая, судя по прическам и одежде, в семидесятые, была безжалостна правдива. Съемочная группа переходила из дома в дом, и в образцовых английских интерьерах, с непременной каминной решеткой в углу кадра и ухоженным садиком за окном, снова и снова разыгрывались настоящие, не постановочные драмы.