Читать книгу - "Хрупкая душа - Джоди Пиколт"

На четвертом месяце твою кокситную повязку разрезали пополам, как будто открыв створки моллюска, и закрепили дешевыми застежками, которые сломались через считаные часы. Я заменила их яркими липучками. В скором времени нам предстояло снять верхнюю часть, чтобы ты могла заново научиться сидеть, напоминая того же моллюска на половинке раковины. Это поможет тебе укрепить мышцы живота и все другие атрофированные мышцы. Если верить доктору Розенбладу, ты проведешь около двух недель в нижней створке раковины, потом тебе разрешат лишь спать в ней. Через восемь недель ты сможешь вставать, опираясь на палочку, а еще через месяц будешь самостоятельно ходить в туалет.

Самым радостным известием было то, что ты вернешься в садик. Он у тебя был необычный: частный, на два часа в день, в подвале церкви. Ты была на год старше остальных детей, но столько пропустила из-за переломов, что мы решили оставить тебя на повторный курс. Читать-то ты умела на уровне шестиклассников, а вот в обществе сверстников проводила совсем мало времени. Друзей у тебя было мало: дети тебя или боялись (инвалидное кресло, ходунки — можно понять), или, как ни странно, завидовали твоим гипсовым повязкам.

Подъезжая к церкви, я глянула в зеркальце заднего вида.

— Ну, с чего думаешь начать?

— С рисового стола.

Мисс Кэти, которая в твоем рейтинге обожания уступала разве что Иисусу Христу, заказала огромную песочницу, наполненную крашеными рисовыми зернышками. Дети сортировали их по размеру. Ты очень любила звук, с которым пересыпались рисинки, и говорила, что это похоже на шум дождя.

— И с «парашюта».

Так называлась игра: один ребенок бегал под ярким шелковым навесом, а другие держали за края.

— Вот с этим придется подождать, Уиллс, — сказала я, паркуя машину. — Не все сразу.

Я сняла кресло с крыши, усадила тебя в него и подвезла к рампе, которую установили прошлым летом специально для тебя. В коридоре дети уже развешивали куртки по шкафчикам, а мамаши разбирали рисунки своих чад, сохнувшие на вешалках.

— Ты вернулась! — сказала одна женщина с улыбкой. Подняв глаза на меня, она добавила: — Келси на выходных праздновала день рождения и отложила гостинцы для Уиллоу. Мы бы ее пригласили, но все дети играли на площадке, и я решила, что Уиллоу почувствует себя лишней…

«А когда ее не пригласили, она себя лишней не почувствовала, да?» — подумала я. Но вслух сказала:

— Очень мудро с вашей стороны.

Какой-то мальчик потрогал твою повязку.

— Вот это да! — восхищенно выдохнул он. — А как ты в этой штуке писаешь?

— А я не писаю, — с невозмутимым видом заявила ты. — Я не ходила в туалет уже четыре месяца, Дерек, так что будь осторожен: могу взорваться в любой момент. Как вулкан.

— Уиллоу, — пробормотала я, — зачем ты грубишь…

— Он первый начал.

На шум, вызванный нашим прибытием, вышла мисс Кэти. Едва заметно содрогнувшись при виде твоей повязки, она моментально взяла себя в руки.

— Уиллоу! — воскликнула она, присаживаясь на корточки. — Как же я рада тебя видеть! — Она позвала свою помощницу, мисс Сильвию. — Сильвия, можешь присмотреть за Уиллоу, пока мы побеседуем с ее мамой?

Мы прошли по коридору, мимо туалетов с невероятно приземистыми унитазами и уединились в комнате, совмещавшей функции актового и спортивного залов.

— Шарлотта, — сказала Кэти, — я, должно быть, неправильно вас поняла. Когда вы сказали, что Уиллоу вернется, я подумала, что гипс ей уже сняли.

— Ну, скоро снимут. Его снимают постепенно. — Я улыбнулась ей. — Она очень рада, что может опять ходить сюда.

— Мне кажется, вы поторопились…

— Всё в порядке. Честно. Ей нужно больше двигаться. Даже если она опять что-нибудь сломает, этот перелом во время подвижных игр принесет больше пользы ее телу, чем неподвижное сидение дома. И не надо волноваться о том, что другие дети могут ее поранить. Вернее, надо, но не больше обычного… Мы с ней деремся в шутку. Мы ее щекочем.

— Да, но вы делаете это дома, — возразила воспитательница. — А здесь риск выше.

Я чуть попятилась, прочтя между строк: «Когда она на территории нашего садика, мы несем за нее ответственность». Да, «Акта о нетрудоспособных американцах» никто не отменял, но я часто читала на посвященных ОП форумах, что частные школы просят держать травмированных детей дома: якобы в интересах самих же детей, но на самом деле из страха юридических последствий. Получалась эдакая уловка-22: по закону, вы имели право обвинить их в дискриминации, но стоило это сделать — и отношение к вашему ребенку изменится навсегда. Даже если вы выиграете суд.

— Риск для кого? — уточнила я, чувствуя, как лицо наливается краской. — Я плачу за ваши услуги. Кэти, вы отлично знаете, что не можете просто выгнать ее отсюда.

— Я с радостью верну вам оплату за пропущенные месяцы. И я никогда не выгоню Уиллоу — мы ее любим, мы по ней скучаем. Мы просто хотим убедиться, что она в полной безопасности. Представьте себя на нашем месте. На следующий год, когда Уиллоу переведут из яслей, к ней приставят постоянного помощника. А здесь нам не хватает кадров…

— Тогда я сама буду ее помощницей. Я останусь с ней. Только позвольте ей… — Голос мой сломался, как тонкая веточка. —.. быть такой же, как все.

— Думаете, она почувствует себя такой же, как все, если за ней одной будет присматривать мама?

Я не знала, что ей ответить, и, пуская дым из носа, ринулась обратно в коридор, где ты хвасталась перед мисс Сильвией своими красивыми липучками.

— Нам пора, — сказала я, смаргивая слезинки.

— Но я хочу поиграть с рисинками…

— А давай поступим так, — предложила Кэти. — Мисс Сильвия наберет тебе целый мешочек, и ты сможешь забрать его домой. Спасибо, что заглянула к нам, Уиллоу.

Ты в замешательстве поглядела на меня.

— Мам, почему мне нельзя тут остаться?

— Потом об этом поговорим.

Мисс Сильвия вернулась с полным мешком фиолетовых рисовых зерен.

— Бери, солнышко.

— Вы мне одно скажите, — сказала я, переводя взгляд с одной воспитательницы на другую. — Зачем нужна жизнь, если жить ей не разрешают?

Я выкатила тебя на улицу, все еще слишком поглощенная злобой, чтобы заметить твое жуткое молчание. В глазах у тебя стояли слезы.

— Ничего страшного, мама, — сказала ты с такой обреченностью в голосе, которой не должны знать пятилетние девочки. — Я все равно не хотела там оставаться.

Это была неправда. Я же знала, как ты ждала встречи с друзьями.

— Знаешь, когда камень лежит в воде, вода его просто огибает, будто его вовсе нет, — сказала ты. — Вот так и все ребята меня огибали, пока ты говорила с мисс Кэти.