Читать книгу - "Незадолго до ностальгии - Владимир Очеретный"

Они несколько раз выходили к станциям метро, но те работали только на выход пассажиров. Дважды утыкались в оцепление солдат, которые не пускали их дальше. По улицам хаотично спешили толпы, откуда-то доносились крики. Один раз Кишу всё же пришлось обуться, чтобы перенести Варвару через битые стёкла.

Прага окончательно погрузилась в сумерки. В домах давно зажглись огни, и легко угадывалось, что, несмотря на приступ сумасшествия, в который погрузился город, пражане, как ни в чём не бывало, засели за ужин, обсуждая происшествия дня. От этого соседства с уютным благополучием их собственная неприкаянность ощущалась ещё острее.

— «Как бедному жениться, так и ночь коротка», — с чувством вспомнил Киш, когда они сели передохнуть прямо на бордюр.

Он и сам бы не мог сказать, какой смысл видит сейчас в этой пословице: то ли сожаление о том, что на первую ночь с Варварой времени остаётся всё меньше, то ли надежду, что осталось потерпеть всего каких-то шесть-семь часов.

— А мы — бедные? — Варвара прильнула к его плечу.

— У нас же ничего нет, — пожал он плечами, — деньги и связь не работают, получается — бедные.

— У меня есть ты — я богатая!

— А у меня — ты, — Киш тут же устыдился подступившего малодушия, — я богаче.

— Ты же не жалеешь, что я сейчас с тобой?

Киш помолчал, разбираясь в противоречивых чувствах.

— Конечно, я бы предпочёл, чтобы ты сейчас сидела в уютном номере, — признался он, — и наблюдала это сумасшествие со стороны. Но тогда бы мы остались полузнакомыми людьми, а мне это сейчас даже дико представить. Короче, я очень рад, что мы… ну, ты понимаешь.

— Вот! — наставительно произнесла Варвара. — Женщины больше разбираются в любви. Лучше, я хотела сказать. У нас это от природы. Ну что, попытаемся найти ещё один вход в метро?..

В поисках они бродили по улицам и переулкам, асфальт постепенно стал охлаждаться, и ступать на него становилось больней.

— В крайнем случае, заночуем на скамейке, — с преувеличенной бодростью предложил он, когда они вышли к одному из парков. — Если обняться, то будет не холодно, как думаешь?

И удивился тому, что Варвара внезапно пришла в возбуждение, дёрнув его за руку:

— Киш, это ведь тот же самый парк!

— Какой — тот же самый? — не понял он.

— Тебе не кажется, что мы уже проходили мимо него? С кафкианцами! Помнишь эту кованую решётку? Мы шли вон оттуда, — она указала влево.

— К Огнешке, — мгновенно решил он. — Ты уверена, что это тот парк, а не другой? Тут вроде бы их немало…

— Кажется, тот, — не очень уверенно сказала она. — Но у нас вроде бы нет других вариантов?

— Если парк тот, то идти недалеко, мы ничем не рискуем, — поддержал он её. — Только бы Огнешка уже была дома…

Огнешка уже была дома: никогда и ничего они не видели более уютного, чем свет в окошке второго этажа, над штаб-квартирой кафкианцев. Свет лампы с зелёным абажуром за зелёной занавеской. Они увидели его ещё метров за пятьдесят и просто ошалели от счастья, так что напоследок Киш подхватил Варвару на руки и нёс до самой двери.

— Diky Bohu! — выдохнула Огнешка, распахнув дверь, после того, как они назвали себя («Это мы, русские: Киш и Варвара»).

Вид у Огнешки был всклокоченный и взбудоражено-несчастный: она вернулась уже два часа как и сходила с ума от тревоги, мечась по своей крохотной квартире в борьбе с неизвестностью. Из пятидесяти двух человек отряда кафкианцев девять ещё не дали о себе знать, и связаться с ними не было никакой возможности — связь тотально не работала. После прибытия Киша и Варвары временно пропавших осталось семь. Огнешка то и дело подходила к окну, чтобы выглянуть на улицу, на ходу тянула пиво из банки, смотрела новости и ждала, когда все, наконец, найдутся и сообщат, что у них всё в порядке. Она и им вручила по банке пива и только тут заметила, что они босые:

— Hej, со je to?

— Так получилось, — устало объяснил Киш. — У тебя не найдётся лишняя пара женских туфель?

— Не навсегда, только в долг, — поспешила уточнить Варвара. — У нас все вещи остались в отеле. И, если можно, нам не помешал бы душ…

— Тогда уж и поесть, — без околичностей махнул Киш. — Нам по пути не попалось ни одной работающей забегаловки. Все кафешки позакрывались от погромов.

Огнешка ещё раз окинула взглядом их ноги, сделала головой «ай-ай-ай», показала, где в её доме ванная, и пошла на кухню готовить что-нибудь на скорую руку.

После душа они ужинали за круглым столом, над которым низко нависла люстра с зелёным абажуром, поедая брызгающие горячим соком шпикачки, запивали их пивом и смотрели идущие нон-стопом новости.

В новостях сообщалось о мерах по наведению порядка, и подсчитывались потери. Так они узнали, что акты дефенестрации состоялись во всех восьми дворцах, где проходил саммит, всего было дефенестрировано девять президентов, одиннадцать премьер-министров и семнадцать представителей финансовых и бизнес-кругов. Слово «дефенестрация» повторялось в среднем по пять раз в минуту, и то ли для простоты, то ли из пафоса даже появились выражения «дефенестрированные страны», «дефенестрированные корпорации», «дефенестрированные банки» (те, которые на данный момент считались обезглавленными). Выяснялись подробности: последняя фраза одного из преданных окну была «Оставьте меня, я плотно поужинал!», у другого: «Я не хочу!», у третьего: «Это не я! Вы меня с кем-то путаете!», у четвёртого: «Ну, наконец-то!», у пятого: «Меня нельзя трогать! Я неприкасаемый!» Сменяя друг друга, эксперты выдвигали примерно одни и те же предположения, какие могущественные и зловещие силы могли выступить против мирового сообщества, рассказывали о предпринятых накануне беспрецедентных мерах безопасности и сокрушённо констатировали, что ни одна террористическая организация пока не взяла на себя ответственность за происшедшее. Никто не сомневался, что преступники, и заказчики, и исполнители, будут установлены и понесут заслуженное. Также сообщалось, что, несмотря на произошедшую трагедию, саммит продолжит свою работу, и это подавалось как непреклонность воли мирового сообщества и призыв сплотиться всем прогрессивным силам, как первый признак неотвратимости возмездия и вообще как позитивная новость. Показали и Президентский дворец, куда они ходили с Протестом: прокрутили кадры людей в масках, которые они уже видели на экранах, а также те, что были зафиксированы дополнительными камерами. Какой-то большой полицейский чин выразил уверенность, что преступники обязательно будут найдены. Показывали разгромленные кафе и магазины, сообщалось об уверенных действиях полиции против антиглобалистов. Киш отметил в тоне репортёров возбуждённость, ловко маскируемую под сочувственное волнение: для них происходящее было самым настоящим пиршеством, о котором потом вспоминают годами.

Варвару и Огнешку новостные кадры вгоняли в скорбную озабоченность.

— Это ужасно, — сказала Варвара, — какие бы они ни были, это ужасно!