Читать книгу - "Инжектором втиснутые сны - Джеймс Роберт Бейкер"

— Но они были еще и серферами. В смысле, они действительно занимались серфингом?

— Верно, занимались. Они были гомиками-серфингистами. И не раз выходили из воды, вывесив члены наружу.

Я налил себе еще дозу крепкого.

— Их первый хит, «Идем со мной», был весьма смелой для своего времени песней. В смысле сексуальности.

— Ты это о чем?

— Ну, двойной смысл названия. И такое оргазмическое крещендо…

— Ты что хочешь сказать, какой еще двойной смысл? Нет там никаких двойных смыслов! Я не пишу песни с двойными или тройными смыслами. Я себе давно взял за правило никогда этого не делать. Я пишу песни только с одним смыслом, потому на это и уходит столько времени! — Он вскочил, глотнул кока-колы, смачивая пересохший рот. — Вот это и плохо в современной музыке. Все эти поганые мудаки только и знают, что трясти яйцами перед публикой! Мы живем в среде больной культуры. Мозги у людей давно уже на хрен свернуты порнографическими магазинчиками. И бродят себе вразвалку по автотрассам, как Роданы[210]или Годзиллы, возят свои хрены и манды в огромных тачках. Они больше не знают, что такое любовь! Любовь? Эт че? Все сводится к «Пошли, крошка, перепихнемся!». А нынешняя молодежь — просто членоголовые дебилы со своим хэви-металльным барахлом и MTV. Смотрел когда-нибудь? Мне жалко их, этих сегодняшних молодых — у них нет того, ради чего стоит жить. Они давно уже не люди, они роботы с дырками для траханья вместо голов. Нам с тобой повезло, Скотт. Мы выросли в ослепительном сиянии болезненной, острой, безнадежной любви без взаимности — до того, как весь мир навеки обрушился в дерьмо!

Он стоял красный, напряженный, крупно дрожа, словно член, готовый вот-вот кончить. Я всерьез подумал: вот так-так, он ведь прямо сейчас загнется, сейчас у него будет массированный сердечный приступ одновременно с обширным инфарктом, и сегодня интервью будут брать уже у меня — в вечерних новостях.

Но вместо этого он дернул головой в сторону двери — туда и направился.

— Сейчас вернусь, — тихонько сказал он. — Мне надо сортиром попользоваться.

Я в этом и не сомневался. Напыщенный санузел «Озирис», с ванной «Гор» и биде «Ибис», где его ожидает тучный нубиец-камердинер, всегда готовый к услугам; вместо маленького белого полотенца через руку перекинут галстук, вместо пушистой метелочки в пальцах — шприц.

Я резко поднялся — и едва не хлопнулся в обморок. Боже, да мне было еще хуже, чем я думал. Я чувствовал жар; лоб горел. Грипп, наверное. Черт, мне ужасно хотелось уйти. И почему я не поехал на своей машине? Я чувствовал себя как в ловушке — до ближайшей автобусной остановки было несколько миль. Ну ничего, придется. Как только вернется Деннис, я отсюда свалю. А пока что — на воздух.

Я откатил в сторону сдвижную стеклянную дверь, поморщился от ударившего в меня яркого света. Был жаркий, мертвый день — на небе ни облачка, в воздухе ни малейшего ветерка, океан выглядел подделкой, вроде синего целлофанового горизонта в фильмах сороковых годов. Даже доносящийся шелест волн звучал искусственно, металлически, как наложенный звуковой эффект.

Я вышел во внутренний дворик с пустым, растрескавшимся бассейном «Нефертити». Стояла эротическая жарища. Сегодня был сексуальный день косметики «Коппертон», день снятия рубах, день плакированной[211]лоскутками бикини Лолиты из «Альфа Бета»;[212]совершенно та же атмосфера, что ввергала целые поколения деревенщины Среднего Запада в сексуальное безумие. Слишком жарко, слишком тяжко делать что бы то ни было, только потеть, потягивать пиво и медленно трахаться.

И тут я увидел Шарлен. Она ничком лежала на матерчатом коврике на дальней стороне бассейна, на ней было вишнево-красное бикини без верха. Подложив руку под голову, она смотрела в сторону океана, так что меня, скорее всего, не видела. Бледная светящаяся кожа, так похожая на кожу Черил, блестела от лосьона, сверкала на солнце, как хромированная. Как и у Черил, ее кожа сияла словно светом другого измерения, линии тела мерцали, будто бриллиантовый рисунок на нитратной пленке. Рядом с ней обычная загорелая кожа смотрелась бы как кирза, а девушки-серферы — как кричаще яркие рекламные модели. Такую кожу следовало бы прятать под особым светом сказочных английских долин, а не выставлять напоказ суровому канцерогенному взгляду здешнего аэрозольного неба.

Я смотрел, смотрел достаточно долго, чтобы она (если, конечно, не спала) смогла бы почувствовать мое присутствие — и вдруг заметил струйку дыма, поднимающуюся из ее волос. Я был достаточно пьян, чтобы решить, что она в огне.

— Эй, эй! — помчался я к ней.

Она обернулась — и я понял, что это всего лишь догоревшая до фильтра сигарета, которую она держала в той же руке, которой подпирала голову.

— Что?! — Увидев меня, она мгновенно проснулась.

— Твоя сигарета.

Она раздавила окурок о плитку, натянула верх купальника — не то, чтобы застенчиво, скорее, так, будто задумалась, давно ли я на нее смотрю. Соски у нее были яркого, сочного розового цвета.

— Я уж подумал, у тебя прическа горит, — сказал я, мгновенно почувствовав, что она может спросить об этом.

— Не беспокойся. Она огнеупорная.

— Ну да, теперь и сам вижу. Асбестово-витаминный комплекс для ухода за волосами V05.

Она широко улыбнулась — Черил улыбалась очень похоже.

— Ценю твою заботу.

— Ну так ведь сезон пожаров.

— Ага, что-то мы в этом году расслабились. Лето уже почти закончилось, а мы так до сих пор наши щеточки и не почистили.

— Все, что для этого нужно — одна беспечная задница.

— Мы обычно очень осторожны со своими задницами, — и она снова перевернулась на живот.

— Это-то я вижу, — я был слишком пьян, чтобы думать, что говорю. — Твоя просто в отличном состоянии.

— Так и должно быть, — вежливейше ответила она. Она уже лет пятнадцать на блокировке.

Меня чуть не передернуло, если только я правильно понял, о чем она говорит.

— Какая жалость. Такая попка, как у тебя, с полоборота всерьез заводит.

— Знаешь, что! — она резко села, скорее рассердившись, чем рассвирепев. — Давай без этих автомобильных выражений, ага?

Я ухмыльнулся:

— Думаю, ты уже все их слышала.

— Можешь быть уверен — слышала. Все до единого. Не окажешь ли мне любезность устроиться тут, на сиденье, и воткнуть свой ключ в мой замок зажигания? — саркастически поинтересовалась она.