Читать книгу - "Мотылек - Поппи Адамс"

Спустя неделю после съезда Клайв получил короткую телеграмму от Бернарда, к тому времени уже главы биологического факультета одного из университетов на севере Англии. Телеграмма гласила:

«ЗАЙМИСЬ КРУШИННИЦЕЙ ТЧК Я ЗАЙМУСЬ ПЯДЕНИЦЕЙ ХВОСТАТОЙ ТЧК КТО ПЕРВЫЙ ТЧК

БЕРНАРД»

– Глупое ребячество, – фыркнул отец и выбросил телеграмму в мусорное ведро, стоявшее в холле. – Ведь он, наверное, уже стал профессором, – добавил он, заходя в кухню.

Я решила, что на том дело и кончилось, поэтому сначала, это событие не показалось мне сколько-нибудь примечательным. Но, как ни странно, выяснилось, что Бернард знал о моем отце нечто такое, чего не знала я: он таки не смог устоять перед подобным вызовом, и вопреки доводам разума и нашему напряженному рабочему графику отец поднял брошенную ему перчатку.

Спустя минуту после того, как Клайв скомкал легкомысленную телеграмму, он уже записывал какие-то расчеты в блокнот, который он всегда носил в кармане пиджака «для наблюдений», но лишь после завтрака, когда он изложил свой план исследования флуоресцентного пигмента в крыльях крушинницы, я поняла, что вызов принят.

Чтобы прояснить ситуацию, скажу, что Бернард предлагал нам поучаствовать в состязании, кто быстрее разложит на химические элементы флуоресцентное соединение, содержащееся в двух видах молей, – Бернард собирался исследовать пяденицу хвостатую, а мы – крушинницу. Сначала необходимо было экстрагировать соединение, что было достаточно простой задачей: надо было эмульгировать насекомое с помощью пестика и ступки и подвергнуть полученную кашицу последовательности спиртовых дистилляций. Химический анализ соединения также не представлял особой сложности, хоть и был достаточно трудоемким процессом: он заключался в ряде продуманных химических тестов, в результате которых мы должны были если не получить конкретную эмпирическую формулу исследуемого соединения, то хотя бы выделить его, как это сделала лаборатория Клуэдо. Необходимо было провести множество тестов: мурексидную реакцию для мочевой кислоты, лакмусовую реакцию для уровня pH, хроматографию для установления растворяющей способности, гидрирование, дистилляцию, окисление, а также кислотно-щелочные реакции.

Так что же сложного было в этой задаче? По словам Клайва, сложность лежала не в области химии, а в сфере кулинарии. Все дело в количестве: отец рассчитал, что для того, чтобы получить достаточно флуоресцентного соединения для проведения его химического анализа, следовало измельчить более двадцати пяти тысяч крушинниц.

Иными словами, мы отреагировали на вызов Бернарда как бык на красную тряпку.

Для того чтобы изловить столько крушинниц, недостаточно просто раз за разом выставлять на ночь световую ловушку – в этом случае к окончанию сезона вы поймаете в лучшем случае несколько сотен мотыльков. Нам же требовались тысячи, и очень быстро, поэтому необходимо было проявить смекалку. Клайв составил замысловатый план. Прежде всего мы нуждались в неоплодотворенных самках.

У людей и мотыльков имеется общая склонность к сладостям и алкоголю, и крушинницы не являлись исключением. Если потратить время на приготовление их любимого угощения, смешать его с небольшим количеством патоки и обмазать им деревья и столбы, они слетятся со всей округи. После того как они завязнут в патоке, можно брать их голыми руками. Поэтому отец отправился в кладовую и с видом ведьмы, варящей зелье, принялся готовить мазь, перед которой крушинницы не смогут устоять. К числу компонентов, привлекавших их сильнее всего, относятся вино, подгнившие бананы и ром. Спустя некоторое время он вышел на кухню с перепачканным липким котелком, от которого исходил кисловатый запах.

Клайв знал, где и когда летают крушинницы, но ему нужны были особые, благоприятные условия. Каждое утро и вечер он проверял показания барометра и гигрометра, терпеливо дожидаясь, когда же установится наиболее удобная погода. Мотыльки не полетят на сладкое, если дует северо-восточный или восточный ветер и если атмосферные условия им не по нраву. Первые три недели стояла тихая, малоподвижная погода – было слишком ясно, слишком жарко или слишком сухо. Но в середине четвертой недели ртутный столб резко пошел вверх. К сумеркам небо оказалось затянуто тучами. Вечер был душным и тяжелым, а в теплом неподвижном воздухе висело какое-то напряжение…

– Время пришло! – с видом чародея заметил отец. – Но крушинницы прилетят только после десяти часов.

Незадолго до десятичасового выпуска новостей по радио мы обмазали патокой шесть или семь лип вокруг подъездной дорожки, а когда выпуск закончился, мы обнаружили на стволах четырнадцать самок желтой крушинницы – двух беременных и двенадцать неоплодотворенных.