Читать книгу - "Я люблю время - О'Санчес"

На город наваливается тусклое небесное пространство, вверх глянешь – светло, а по сторонам – нет былой четкости в вывесках, и фонари не горят. Ночь.

Я представляю себе на несколько секунд, что город вовсе не пуст, просто население его дружно уснуло, оставив улицы безлюдными и тихими. Светофоры работают, а уличные фонари не горят – почему так? Может, я так сгоряча пожелал когда-то, а потом забыл?… Нет, вроде бы, не припомню такого… Светка, невидимый и невесомый вчерашний фантом ее, спит, небось, в своей постели, вдали от мужа и любовника, и того не знает, что завтра утром, которое уже для нас в Полном Питере закончилось, ждут ее великие потрясения и изгнание из служебно-романного эдема.

Да, сумел вообразить, будто бы нет никакого пустого Питера и все здесь просто спят: люди, дома, эскалаторы, домжи и звери. И… страшновато мне становится, просто мороз по коже! И откуда бы морозу взяться, когда я пру на роликах на всех скоростях, тружусь как лось и весь в поту?… И «угрозить» мне по-настоящему никто не может, во всех мирах… почти. И бывал я здесь ночью множество раз – а избавиться от этого обычного человеческого наваждения не в силах. В силах, конечно, однако – не хочу. Что это – подсознательный мазохизм, замешанный на потребности в страшных сказках? Или часть концептуального «самоочеловечивания», дабы с природой не слиться, однажды соблазнившись жаждой познания? Одно знаю точно: когда выскакиваю на открытое пространство, без домов и деревьев: на площади, на мосту, по набережным, где горизонт чуточку раздвигается – страх отступает. Либо вспомнить, что это не Полный Питер, не обычный, а пустой во всех смыслах. Странно, да? Все время стремлюсь жить в гущице народной и вдруг боюсь наличия людей, а не отсутствия оных. О, я уже на переезде – и не там где собирался, задумался – и проскочил аж к Старой Деревне. И то хлеб, маршрут не стал от этого дальше или хуже. Джинны, небось, заждались меня: переругиваются, кому первому мои поручения достанутся, кто чьи границы нарушил в пределах квартиры. Шучу, конечно, спят они или вообще отсутствуют, как таковые, пока я порог не переступлю. Да, а что? – Именно отсутствуют… кроме как в моем сознании… Ведь если я, предположим, исчезну навсегда, сгину или… То и они тогда… Нет, этак я скачусь в простейший солипсизм. Может быть, на время моего отсутствия пусть они не утрачивают материальное воплощение, так и ждут в нем? Все память от меня останется, если что с моим бессмертием произойдет.

Надо подумать. Ключ один – код на двери… Ключ два – замок на лестничной клетке. Ключ – три поворота! Я дома, наконец.

Ой, хорошо!

– Баролон! Прими и разгрузи. Это я сам расшнурую.

– Баромой! Ванну. Джакузи сделай.

– Боливар! Новости пошукай. Если есть – происшествия в Питере, желательно странные. Даже если про барабашек и НЛО – все равно суй в отдельное файло. Иму Сумак нашел? Понятно… Ищи все равно.

– Бергамот! Какао хочу. Что? Передашь Баромою в ванную, через Баролона. – Вот бюрократы, а? Дармоеды! День деньской сидят тут в небытии, не делают ни хрена! Что, если джинн – так и бездельничать можно? Всех по лампам законопачу! Кстати…

– Бруталин! Але, некогда мне лампу тереть! Ты где?

– Да, сагиб?

– Поищи по всем книгам, у себя и на кухне – с Бергамотом я договорюсь – по всем газетам поищи, насчет… ну, аэродинамики. Как там турбулентные завихрения образуются и тэ дэ и тэ пэ. Понял?

– Да, сагиб. Поискать в бумажных и к ним приравненным носителях все, что касается закономерностей, управляющих воздушными и иными потоками.

– Во-во. Боливар – учись, сукин сын, понимать. Да, и самостоятельно формулировать постановочные задачи согласно моим желаниям, даже если они и высказаны бездарно и косноязычно! А то пока ему задачу корректно поставишь, пока объяснишь да сформулируешь, да разжуешь… Чуть ли ни на ассемблере требует. Видано ли дело?…

– Так, господа семейство… Кто у нас остался неохваченным заданиями? Брюша? Ага.

– Брюша, я тут уже в город кое-что отнес и там оставил, ты уж не обессудь. Ладно, давай сейчас, перед ванной. Значит, так… Стульчак сегодня обычный, кресло с дыркой, как у Луи-Солнце. Запомнил? Время – неважно, нынешнее или прошлое тысячелетие. Место – средняя полоса, конец мая, солнце и небольшая облачность. На косогоре где-нибудь. Музыки не надо, никакого специального оживляжа не надо. Понял? Никаких постановок из звериной и гуманоидной жизни. Хватит всякого там шелеста, мелкой живности, типа, пусть шныряют туда-сюда, меня не касаясь. Я не включен – ощущаю, обоняю, слышу – но не участвую. И обоняю не дерьмо, это понимаешь, надеюсь? – а природу. Действуй. А, чуть не забыл: день, конечно, в районе полдня.

Брюша самый простоватый из джиннов, ему иногда все приходится растолковывать подробно, почти как Боливару, но тот хоть джинн компьютера, а Брюша у нас неказистый джинн, туалетный работник… Но если я хочу – и он становится изобретательным и сметливым в самый раз! Его задача – эстетизировать мне минуты, проведенные в сортире, и по мере сил вплетать в них чувство прекрасного.

Что со Светкой-то будем делать, уж очень симпатичная?… Секси-супер, что называется. Если по уму встречать – то, да, вполне возможно, что воспитывалась она в интеллектуально неблагополучной семье, но ведь и мне с ней не теоремы доказывать.