Читать книгу - "Ошибка доктора Данилова - Андрей Шляхов"

— Но ведь, насколько я понимаю, для этого нужно признать вину и раскаяться, — заметил Данилов.

— Это можно сделать в последнем слове, — парировала адвокат. — Опять же, есть у меня одна заготовочка, только не спрашивайте какая, все равно не скажу. У вас все?

— Почти, — Данилов подумал о том, что зря, наверное, он затеял эту встречу, только время у занятого человека попусту отнял. — Меня удивляет, что такой востребованный аппарат, как аппарат искусственного кровообращения, так долго ждал отправки в ремонт.

— Следователь спрашивала об этом заместителя главного врача по технике. Его фамилия… — Инна Ильиничнана мгновение призадумалась, — Цыплаков… Нет — Цыплящук. Он сказал, что неисправный аппарат заменили запасным, да в суете трудовых будней забыли сразу же оформить его для отправки в ремонт. Короче говоря — обычный наш бардак и никакого злого умысла. Следователя, надо сказать, подобное объяснение полностью удовлетворило. Да и с какой стати ей вообще землю рыть? Неисправность задокументирована, аппарат отремонтировали, больница оплатила счет, выставленный ремонтной организацией… У меня лично нет сомнений в том, что аппарат был неисправен.

— Но нет доказательств того, что он был неисправен двадцать девятого марта во время установки протеза Хоржику, — возразил Данилов.

— Воздух в кровеносные сосуды попал? — прищурилась Инна Ильинична. — Попал. Поломка аппарата допускала такое осложнение? Допускала. Одно с другим прекрасно увязывается. А неисправность аппарата, если верить заведующему операционным блоком Гусятникову, была обнаружена утром тридцатого марта им и старшей медсестрой блока… ее фамилию я забыла…

— И при этом никто из врачей реанимационного отделения, в котором после операции находился Хоржик, не увязал одно с другим? То есть не объяснил состояние пациента воздушной эмболией мозговых сосудов? — Данилов многозначительно усмехнулся. — Не могу в это поверить! При жизни пациента эмболия фигурировала только в качестве предположения, хотя при таком раскладе ее нужно было выдвинуть на первый план. Можно, конечно, допустить, что отделенческие врачи, наблюдавшие Хоржика не знали о выявленной поломке «насоса», но это уже из области фантастики.

— Я хорошо знаю Ларису Вениаминовну, — Инна Ильинична неприязненно поморщилась. — Она типичная хорошистка-мандражистка, которая живет по принципу «чем проще — тем лучше». Ни в какие дебри она лезть не станет. Да и я, признаюсь честно, не стану, потому что мне скажут: «мы думали о воздушной эмболии, но точно в этом не были уверены». Как, по-вашему, могут мне так ответить?

— Запросто могут, — признал Данилов.

— Другое дело, если бы Хоржика могла спасти срочная операция на головном мозге…

— Состояние Хоржика было крайне нестабильным, — пояснил Данилов. — Ни один нейрохирург не взялся бы его оперировать. К эмболии добавился так называемый системный воспалительный ответ, который вызвал нарушение функций внутренних органов…

— Читала я про этот воспалительный ответ, — усмехнулась Инна Ильинична. — Все никак понять не могла, почему хирурги не виноваты в послеоперационном воспалении. Был соблазн использовать это обстоятельство против них, да не вышло.^[39] Очень трудно, знаете ли, играть без козырей. Особенно если клиент попадается несговорчивый.

— Вы имеете в виду то, что Сапрошин не признает свою вину? — уточнил Данилов.

— Нет, я имею в виду отсутствие помощи с его стороны, — собеседница негромко вздохнула. — На него гонят волну, а он не хочет гнать ответную. Он не подсказывает мне, где слабые места у его оппонентов, он не дает никаких наводок, не прислушивается к моим советам… Не уверена, что смогу уговорить его покаяться в последнем слове, если моя заготовочка все-таки не сработает. Взрослые люди должны уметь просчитывать варианты. Отрицать свою вину до последнего можно только в том случае, когда есть реальные шансы на отмену приговора. А если их нет, то лучше не злить судью попусту. В общем, Сапрошин — очень сложный клиент.

— А разве бывают простые клиенты?

Данилов задал вопрос искренне, из любопытства, а не для того, чтобы поддеть собеседницу. И собеседница, кажется, поняла это, потому что ответила спокойно и дружелюбно.

— Есть такое правило, Владимир — чем дальше клиент от криминала, тем сложнее с ним работать. Те, кто в криминальной теме, прекрасно понимают свои перспективы, знают расклады и не верят в неминуемое торжество справедливости. Фразу «суд должен во всем разобраться» от них никогда не услышишь… Блинский блин! Что-то меня опять пробило на лирику. Вы приятный собеседник, располагаете к болтовне. Но мне, к сожалению, пора. Трубы зовут!

Инна Ильинична подхватила левой рукой свой портфель, встала и чисто мужским решительным жестом протянула Данилову руку.

— До свидания! Кстати, вы на заседание придете? Оно назначено на восьмое сентября.

— Навряд ли, — ответил Данилов. — Мне, как эксперту, без приглашения появляться неуместно. Да и зачем? Вы мне уже объяснили, что мои спасательные идеи нежизнеспособны, а судья сказала, что выступить я не смогу. Но я бы хотел позвонить вам восьмого числа, чтобы узнать, чем закончилось дело. Из первых, так сказать, уст. Если можно.

— Звоните вот по этому номеру, — Инна Ильинична, держа портфель на весу, открыла его и протянула Данилову визитную карточку. — Он для постоянных клиентов и разных хороших людей.

Данилову было приятно, что его записали в хорошие люди и грустно от того, что он не смог придумать ничего полезного для Сапрошина.

В детективах все гораздо проще. В последний момент обнаружится ценный свидетель или важная улика, позволяющая разоблачить истинного виновника.

«Очаруй медсестру Шполяк, — ехидно посоветовал внутренний голос. — Так, чтобы она потеряла голову от любви и была готова ради тебя на все, в том числе и на то, чтобы рассказать правду на суде. Или же подкупи ее, сделай ей предложение, от которого она не сможет отказаться…».

«Советуй другим, которые помоложе», привычно огрызнулся Данилов, представив себя в роли рокового соблазнителя. Роль делателя «безотказных» предложений ему тоже не подходила. Что он мог предложить медсестре, входившей в круг приближенных корифея отечественной кардиохирургии?