Читать книгу - "Лишенная детства - Софи Анри"

В Малезербе мы живем в чудном доме, разделенном на две половины: в одной мы с родителями, в другой — дядя и тетя. Поэтому всегда находится кто-то, кто рад приласкать «малышку», то есть меня. Я то и дело перехожу с рук обитателей первого этажа на руки живущих на втором, разукрашиваю входную дверь оттисками чернильной печати, пою на лестнице — я всюду у себя дома! — а потом бегу в садик, где мы с мальчиком, который в меня влюблен, целуемся под детской горкой, когда нас выводят на прогулку. На лето мои работающие родители отправляют меня к бабушке и дедушке в их ветхий домик в Авейроне. Он стоит на высоком холме один-одинешенек — настоящий остров, затерявшийся в полях, и наши единственные соседи — угрюмые коровы и лошади на вольном выпасе. Там, в эти золотые недели, когда ничто не напоминает о школе, я наслаждаюсь полнейшей свободой и свежим воздухом, увлекая двоюродную сестру Лоранс в марафон радостных проказ. В понедельник — пробежка по лугу и охота на кузнечиков. Во вторник — бассейн, а потом — баловство и шалости на наш выбор: методично оборвать все посаженные дедушкой цветы, стоит тому на минуту отвернуться; кричать как оглашенные и скакать перед безмятежной коровой; жариться на солнце; сварить суп из листьев и грязи. Столько всего можно сделать в эти долгие жаркие дни! Вернувшись из очередного набега на луга, мы решаем порыться в бабушкином комоде, презрев самые строгие запреты. И находим брошку с блестящими камешками и блузку в цветочек! Я влюбляюсь в них с первого взгляда, но Лоранс они тоже нравятся, и это — настоящая драма! Мы начинаем тузить друг друга из-за этой божественно красивой брошки, и нашей любимой бабушке приходится оторваться от кастрюль, чтобы нас разнять. Она останавливает драку и возвращает предмет спора обратно в ящик, которого тот не должен был покидать, а потом отправляет нас, провинившихся, в нашу комнату:

— Она никому не достанется, и точка! Это будет вам наукой за то, что дрались и рылись в моих вещах!

Но я — любимица, а потому, вернувшись домой с каникул и разбирая свой чемодан, я нахожу заботливо спрятанный между двумя свитерками предмет своих вожделений, который бабушка сунула в мои вещи под носом у моей двоюродной сестры.

Сколько я себя помню, я знаю, чего хочу, и часто это получаю. Меня ведь все любят! И мне прекрасно это известно.

Однажды утром мама отправляется за покупками и берет меня с собой; я слезаю с детского сиденья на магазинной тележке для покупок, рассудив с высоты своих трех лет, что уже слишком взрослая, чтобы меня катали, как младенца. Мама не возражает, вообразив, что я послушно пойду за ней и буду ждать, пока она переложит пакеты с молоком в багажник нашего «Фольксваген Кадди». Как бы не так! На другом конце магазина я заприметила отдел мягких игрушек. Туда-то я и направляюсь, как только мама отворачивается. Когда, перепугавшись, она начинает меня искать, то видит в очереди к кассе огромного бежевого плюшевого мишку с розовым галстуком-бабочкой, из-под которого торчат ножки ее обожаемой дочки Морган.

Я решаю купить этого мягкого мишку, такого громоздкого и такого красивого, который очень мне понравился, и даже не сомневаюсь, что магазин мы покинем вместе.

И я оказываюсь права. Столкнувшись с такой самоуверенностью, мама уступает и покупает мне это пушистое чудище.

Случай с медведем для меня — не исключение. Мои родители совсем не богаты, но ради «своей крошки» готовы на все. Каждый вечер мама укладывает меня в кроватку с деревянными перильцами, целует и шепчет на ушко самые сладкие и замечательные слова, обещая, что завтра будет еще лучше и радостнее, чем сегодня, и я ей верю. По воскресеньям папа отвлекается от очередной самоделки и запускает мою электрическую железную дорогу или сажает меня на свои крепкие плечи, и мы отправляемся на прогулку по улочкам Малезерба. Благодаря родителям первые годы своей жизни я проживаю радостно и без страха, от них получаю и море ласки, и губную гармонику, с которой не расстаюсь ни на минуту, и тощую кошку, которая без устали приносит котят. Родители дают мне все, в том числе и маленького братика, который собирается появиться как раз к моему пятому дню рождения.

Когда же он наконец рождается, я переживаю огромное разочарование. Пока мамин живот увеличивался в размере, превращаясь в цистерну, я перебрала в уме все игры, в которые мы с «новеньким» будем играть; за девять месяцев — а это целая вечность! — я построила тысячу воздушных замков, представляла, как мы играем в пятнашки и деремся подушками… И кто, по-вашему, прибыл из родильного дома на руках у мамы? Визжащий червячок, совсем крошечный, который даже не мог удержать в своих ручонках конструктор-playmobil. И это — брат? Зачем же было обещать, что мне с ним будет весело? Но хуже всего то, что он орет. Ну, по крайней мере, поначалу. Но очень скоро он начинает улыбаться мне во весь свой беззубый рот, и я понимаю, что могу играть с ним, как с куклой, только живой. По прошествии нескольких недель я привязываюсь к этому мальчугану, шумному, но забавному. Однажды утром маме приходит в голову идея увековечить эту идиллию, и она устраивает нас с братом на кровати, умоляя посидеть смирно всего одну минуту. Она уже держит в руке фотоаппарат, che-e-e-ese… Напрасный труд! Я набрасываюсь на малыша с поцелуями, он кричит, я покатываюсь со смеху. Портрет получился мутным, но это не важно. Я не хочу, чтобы брата отдавали в садик, ведь нам так весело вместе! Его зовут КорентЕн, но для меня он — ТитИ, потому что я так его люблю…

За год до рождения братишки родители ставят перед собой замечательную цель: найти симпатичный дом и устроиться в нем вместе со своим потомством. Четыре стены и крыша — не важно, где именно, главное, чтобы за городом, чтобы воздух был чистым, а вокруг — полно хлорофилла. Моим родителям несложно угодить, они всего лишь ищут для себя райский уголок, спокойный и зеленый, где они смогут наблюдать за тем, как растут их дети. И вот в 1991 году они совершенно случайно обретают этот рай в городке Эшийёз, в самой глубинке Луаре. Финансовое положение семьи никогда не отличалось стабильностью, а потому приходится довольствоваться полуразрушенным домом без ванной, туалета и второго этажа. Зато в этой халупе имеется просторный пыльный чердак, и мой отец, у которого золотые руки, заверяет нас, что превратит его во дворец. А пока масштабные работы по обустройству не начались, мы живем очень просто. В доме только одна спальня, и мы спим там все вместе. В сарайчике папа устроил себе мастерскую, и когда я прихожу отвлечь его от работы, то бишь каждые три минуты, мне приходится взбираться по такой крутой и ветхой деревянной лестнице, что я каждый раз боюсь с нее свалиться. Остальные помещения в доме тоже не слишком удобные. Когда приходит банный день, мама наливает теплую воду в большую лохань, и мы с Тити в ней моемся — прямо посреди кухни, обрызгивая мыльной пеной газовую плиту и барахтаясь в полное свое удовольствие. Наш туалет — это маленький домик в глубине сада. Там прохладно, и в сумерках страшно идти к нему мимо хозяйственных построек во дворе, но разве комфорт — главное? Для ребенка моих лет жить в этом старинном доме — настоящее счастье. Во-первых, он большой. У нас есть огороженный высоким каменным забором двор, сарай, полный под завязку всякого интересного мусора, старых ржавых инструментов и сломанных тачек, вдоль стен которого стопками сложены каменные плиты, какими мостят пол… «У этого дома хороший потенциал и свой собственный характер!» — любят повторять родители. Мне эти слова непонятны, но, видя, с какой гордостью они озирают свои новые владения, я понимаю, что живу в особенном месте. Наше немного облезлое семейное гнездо притулилось между церковью и городской управой, стена к стене с жилищем священника. Высокие деревянные двери ведут во двор, точно такие же есть в каждой комнате. Красивые двери, и в одной, прямо по центру, имеется отверстие. Мне это кажется забавным. А папа спешит меня поправить: «Это не забавно, это — история!»