Читать книгу - "Найти Мышиного Короля. - Ольга Солнцева"

Потом он снова увидел общежитие в Мытищах, и опять двух женщин. В его душе вдруг зародилась неведомая раньше светлая радость: «Мужик!». На сей раз кулек был с голубой лентой.

– Мы решили назвать твоего внука «Иннокентий», что по-гречески означает «невинный», – заявила осунувшаяся девушка в очках. – Только не спрашивай, от кого он. Я дала сыну твою фамилию.

Дед Мошкин втянул в себя воздух одной ноздрей и промокнул глаза краем рубахи. Да если б он только знал, от кого забеременела дочь! Он бы лично отвел ее на аборт в ведомственную больницу!

Иннокентий познакомился со своим отцом лишь тогда, когда тот вышел на свободу по амнистии.

Дед Мошкин бессильно оглянулся. Когда это было? Пять лет назад или восемь? Что-то у него с памятью, наверное, старческий склероз. Он попытался вспомнить, сколько стоил планшет, который он подарил Кешке на прошлый день рожденья, но не смог.

С фотографии на него сквозь очки насмешливо глядела Лариска в легкомысленной фате. А ведь у нее у самой вчера был день рожденья!

Он очнулся, будто от тяжелого сна, и крикнул:

– Эй, Кешка! Ты не забыл, что у матери вчера были именины?

Внук вернулся в комнату и, подойдя к фотографии на стене, дотронулся пальцем до лица матери.

– На, сходи-ка вот, – засуетился Анатолий Кузьмич. – Купи какой-нибудь букетик. Только ты нечетное количество купи, ладно?

Он пошаркал в прихожую, вынул из кармана своего пальто две сотенные бумажки и запричитал:

– Ох, до чего же все дорого! Какие-то три гвоздички – и две сотни! Ну ладно, иди давай, – осекся он и снял с вешалки черную куртку внука.

Уже у самой двери дед он спохватился, достал с вешалки свой рыжий шарф в клеточку и повязал его отроку на шею:

– Совсем ты со своими мышами про мать забыл!

Иннокентий как будто не слышал.

Дед возвысил голос:

– Да ты и про мышей уже, небось, забыл! Ой, горе ты мое! – снова запричитал он. – Да твои твари теперь всю ночь будут решетку грызть. Знаешь-ка что? Сходи-ка ты опять в этот в магазин, пока он не закрылся. Купи там нормальную клетку, чтобы с кормушкой и с поилкой. Раз уж завел живность, то и ухаживай за ней, а не смотри истуканом. На, держи еще!

Иннокентий равнодушно засунул в карман тысячную купюру и открыл входную дверь.

– Куртку застегни, оболтус! – крикнул ему вслед Кузьмич.– Д-дед, с-смотри, к-какие мыши!

Иннокентий поставил клетку на письменный стол, заваленный ручками и бумажным мусором. Анатолий Кузьмич вошел в комнату и без особенного интереса оглядел новых жильцов.

– Мышей купил? – проворчал он. – Теперь кота надо завести.

Иннокентий не понял шутки старшего родственника и испуганно прошептал:

– З-зачем к-кота? Он же и-их с-сожрет!

Но дед лишь беззлобно похлопал его по спине:

– Э-эх, Кешка! Какой же ты у меня валенок! Да пошутил я, не бери в голову. Я вижу, тебе за кем-то ухаживать хочется. Не за девушками, так за мышами. Ну что ж, я не против.

Дедовское лицо вдруг посерьезнело. Он взглянул с опаской на новых жильцов.

– Надеюсь, ты их не для опытов купил?

Но внук как будто не расслышал вопроса. Забыв и про мышей, и про дела, он рассматривал фотографию на стене, справа от стола. Дед тяжело вздохнул и тоже взглянул на портрет. Оттуда на него смотрели трое: непутевая дочь Лариска в легкомысленной фате, новоиспеченный зять Королев в строгом костюме и их сын Кешка, которому на тот момент бракосочетания родителей исполнилось четырнадцать лет. Мальчишка беззаботно улыбался в объектив.

Внук очнулся, поставил на стол желтый пакет, неуклюже разорвал его и стал сыпать зерна прямо в клетку.

Так уж вышло, что после смерти единственной дочери Анатолию Кузьмичу Мошкину пришлось взять к себе внука. Он смахнул набежавшую слезинку.

Корм посыпался на ковер.

Дед не выдержал:

– Да аккуратней ты, криворукий!

Да, сейчас этот нескладный парень совсем не похож на ангелочка с фотографии.

«А ведь я ни разу не видел, как он улыбается,» – вдруг подумал Кузьмич.

Он громко втянул в себя воздух и глухо произнес:

– Сам бы поел чего-нибудь. Каша на плите еще теплая.

Внук ушел на кухню. Дед грузно опустился на тахту и тяжело задышал.

Словно старая кинопленка, его память стала оживлять картины былого. Июньский вечер в Гаграх, ресторан на набережной и одноместный номер в престижном ведомственном санатории. Потом в кадр попало общежитие в Мытищах, две женщины и сверток с розовыми лентами. Затем плегка будто оборвалась, и как Мошкин не старался, не мог ничего вспомнить. Зато после перерыва пошло сразу несколько черно-белых школьных фотографий. На них была изображена хмурая девочка в очках.

Мошкин задумался. Когда он впервые встретился с Ларисой? Сколько ей тогда было? Она еще никак не могла сказать ему «папа»…

Кино продолжалось. Вот показалась строгая девушка в очках – Мошкин пристроил ее секретаршей к одному бывшему сослуживцу в «первый отдел». Они почти не общались с дочерью, так как у него в тот год особенно много работы. Через год сослуживец позвонил ему и сказал, что он, майор госбезопасности Мошкин, вскоре станет дедушкой. «Это не я!» – клятвенно заверил его бывший сослуживец.

Анатолий Кузьмич вспомнил, что испытывал тогда нерадостные чувства – унижение, досаду и тревогу. Ему казалось, что его собственное будущее висит на волоске. В стране тогда было большое брожение умов.

Потом он снова увидел общежитие в Мытищах, и опять двух женщин. В его душе вдруг зародилась неведомая раньше светлая радость: «Мужик!». На сей раз кулек был с голубой лентой.

– Мы решили назвать твоего внука «Иннокентий», что по-гречески означает «невинный», – заявила осунувшаяся девушка в очках. – Только не спрашивай, от кого он. Я дала сыну твою фамилию.

Дед Мошкин втянул в себя воздух одной ноздрей и промокнул глаза краем рубахи. Да если б он только знал, от кого забеременела дочь! Он бы лично отвел ее на аборт в ведомственную больницу!

Иннокентий познакомился со своим отцом лишь тогда, когда тот вышел на свободу по амнистии.

Дед Мошкин бессильно оглянулся. Когда это было? Пять лет назад или восемь? Что-то у него с памятью, наверное, старческий склероз. Он попытался вспомнить, сколько стоил планшет, который он подарил Кешке на прошлый день рожденья, но не смог.

С фотографии на него сквозь очки насмешливо глядела Лариска в легкомысленной фате. А ведь у нее у самой вчера был день рожденья!

Он очнулся, будто от тяжелого сна, и крикнул:

– Эй, Кешка! Ты не забыл, что у матери вчера были именины?

Внук вернулся в комнату и, подойдя к фотографии на стене, дотронулся пальцем до лица матери.