Читать книгу - "Апокалипсис от Владимира - Владимир Рудольфович Соловьев"

Скажу сразу, что Даниила мы видели не много. Правительство Израиля предложило ему любую резиденцию на его усмотрение, но он, отказавшись от всех предложений, временно пребывал в Гефсиманском саду, никого не принимая. Попытки зевак проникнуть к нему были тщетны, так как его круглосуточно охраняли представители спецслужб.

В первые часы наши с Биллом телефоны раскалились добела от звонков президентов и приближенных к ним лиц. Было всего два исключения — ни Буш, ни Путин не звонили. После первых слов поздравлений шли вопросы о дальнейших указаниях и заверения в готовности немедленно воплотить их в жизнь, а тут мы вынуждены были брать паузу. Наше апостольское мнение было единодушным: Даниил выступит перед человечеством с проповедью, ну а дальше по распорядку — выделяем приемные часы, и давай судить всех подряд.

С этого момента стройность нашего плана терялась, поскольку было не до конца понятно, где и кого нам предстоит судить, да еще и мешали неприятные вопросы с уже умершими. Как их приводить к судебному разбирательству? В каком виде? Или что, по городу будут передвигаться мощи, устремляясь к месту Страшного суда, а оттуда уже или в Геенну огненную, или в Рай? Кстати, в Рай в таком виде вообще пускают? Опять же, стоит вопрос с большим количеством стран, не имеющих никакого представления о христианстве, как с ними поступать? Сначала крестить всем скопом и проповедовать истинное учение, а потом судить? Да еще и мусульмане. Они, конечно, к Христу относятся с некоторым уважением, но все же недооценивают. Их что, тоже крестить? Так ведь они так просто не дадутся, а насильственное крещение нам не кажется правильным.

Вот с иудеями все получается само собой. Их пока все устраивает. Главное — решился палестинский вопрос. И их, конечно, не может не радовать, что Даниил гражданин Израиля, да и превращение Иерусалима в столицу мира полностью соответствует иудейским представлениям о роли евреев в истории мировой цивилизации. Кроме того, благодаря довольно вольному трактованию Кумранских свитков религиозные лидеры иудеев пришли к выводу, что Христос считал себя правоверным иудеем, а построение христианской церкви и конфликт с иудаизмом лежит на совести Петра и Павла. Так что спешить с выводами не стоит, а воцарение в Иерусалиме и собирание на Земле обетованной всего разбросанного по планете богоизбранного народа не может не вызывать уважения. Того и гляди найдутся потерянные до этого колена родственники детей Израилевых. Даниил, по сути, оказался царем евреев в Иерусалиме, хотя об этом еще никто вслух и не рассуждал.

Откровенно говоря, мне весь этот праздничный угар даже нравился. Первое время я пытался понять, как мне теперь нужно себя вести, как одеваться и все прочее, но в итоге решил особо на эту тему не грузиться. Привычный стиль менять неправильно, тем более что теперь уже, пожалуй, все будут ориентироваться на нас. Можем даже на паях с Биллом открыть Дом моды «2 апостол 2» — мода на все времена. Какая чушь в голову лезет?! А с другой стороны, что с меня взять? Ценных указаний я не получал, что говорить страждущим — не ведаю, так что только на пустяки и могу размениваться. Кто же мог подумать, что после такого успеха Даниил всем скажет: «Придет время, и обращусь к вам, а сейчас с Отцом моим наедине оставьте меня!» — и уединится в Гефсиманском саду, лишь изредка выдавая нам оттуда довольно сомнительные поручения.

Итак, нас с преподобным Биллом поселили в президентских номерах отеля «Царь Давид» и оставили на хозяйстве. Общением с Самим мы были обделены, но указания от него изредка получали. Правда, если до этого они были скорее хозяйственного толка, то теперь вот это — ознакомиться с прессой негативного содержания. Зачем? У меня и так нет никаких иллюзий. Я за половину наших критиков сам могу сказать все, о чем они только собираются подумать. Конечно, можно предположить, что Даниил таким образом воспитывает в нас христианское смирение, хотя, позволю себе крамольную мысль, сам не всегда служит его примером. Бедный английский премьер до сих пор страдает легким заиканием после демонстрации божественной силы. Так что вряд ли все так просто.

Пока я предавался праздным размышлениям, Билл продолжал просматривать газетные страницы разных цветов и форматов, по мере возможности сброшюрованные в папки с названием стран на обложке. Наверняка товарищу Гейтсу такая работа с информацией казалась на редкость средневековой, ведь кому как не ему можно было задать параметры поиска какому-нибудь Yahoo — Google и заниматься тем же, не пачкая руки о типографскую краску и не ломая глаза о непривычные шрифты. Но Даниил отчего-то решил по-другому.

Если логика в таком задании и была, то она определенно проживала не в нашей с Биллом системе координат, где компьютер однозначно удобнее писчебумажных принадлежностей. Хотя должен признать, что далеко не все издания попадают в обзоры поисковых систем, а некоторые газеты вообще не выходят в электронных версиях, так что могут запросто выпасть из поля нашего просвещенного зрения.

Статья, привлекшая внимание Билла, по сравнению с написанными в других газетах-журналах была совсем неплоха, а, кроме того, в ней четко прослеживалось общая тенденция всех изданий либерального толка: недоверие к действующей власти, попытка во всем увидеть проявление авторитарных тенденций и наступление на оставшиеся демократические свободы. Российские националистические газеты были гораздо резче. Звучали призывы к восстанию, Даниил назывался не иначе как царем жидомасонов, президенты всего мира — его преданными вассалами, а Путин — ставленником мировой закулисы, который скоро отдаст Россию на съедение алчным детям Сиона. Эпитеты в мой адрес не поддаются цитированию в принципе.

Особенно меня порадовала одна английская газета, издаваемая мусульманским братством. На ее страницах в приторно-розовых красках повествовалось о погибших при попытке организации теракта. Неудавшиеся исполнители подрыва мировых лидеров представали скромными тружениками, оказавшимися невинными жертвами испытания нового оружия. Их семьи, причитая, рассказывали настолько трогательные истории из жизни, что у читателя складывалась стопроцентная уверенность, будто бы речь идет не о бандитах, а о добрых, мирных и законопослушных гражданах Великобритании, единственной виной которых служит их вера в Аллаха. И, конечно, у журналистов не вызывал никакого сомнения тот факт, что взрывчатку и оружие к останкам жертв подбросили спецслужбы.

Желтые газеты разных стран мира пестрили фотографиями с экрана, отражавшими наиболее яркие моменты тернеровской передачи, и наперебой пытались доказать, что никаких чудес не было, а был лишь довольно грубый монтаж. Разумеется, не обошлось и без откровений никому до этого не известных дамочек об их любовной связи с Даниилом, Биллом и мною, причем одна из них даже созналась, что кувыркалась со всеми одновременно. Кто-то из наших попытался взять интервью у моей мамы и детей, но родственники повели себя очень грамотно и от комментариев отказались. Я поймал себя на мысли, что ищу интервью с Эльгой, но, видимо, так глубоко журналисты не копали.

Ну вот, подумал о моей любимой, и сердце привычно защемило. Звонить пока рано, я не смогу ответить ни на один ее вопрос, а мучить себя и ее пустыми обещаниями бессмысленно. С мамой я, конечно же, поговорил по телефону сразу после известных событий, сказал, чтобы она не волновалась и что, как только будет возможность, я ее заберу, но ведь с Эльгой так не получится. Мама всегда мама — другого сына вместо меня она не заведет, а здесь любовь. Да к тому же, что я про свою Дульсинею знаю? Конечно, учитывая апостольские возможности, стоит лишь сосредоточиться — и все тайное станет явным, но вправе ли я так поступать? А вдруг у нее семья, а я так — интрижка, эпизод бурной молодости? Вот позвоню сейчас ей домой, а к трубке подойдет приятный баритон — убеждай себя потом, что это брат-сват.