Читать книгу - "Сент-Женевьев-де-Буа - Марина Юденич"

Наступил год одна тысяча девятьсот семнадцатый В девичестве ее звали княжной Ниной Долгорукой, теперь же ей шел пятьдесят третий год и она звалась баронессой фон Паллен.

День и впрямь выдался жарким — он ощутил это сполна, едва покинув прохладный салон автомобиля и ступив на раскаленный асфальт улицы. Однако уже через несколько минут зной перестал быть нестерпимым и даже просто раздражать его — он шагнул за кладбищенские ворота, а там под сенью деревьев в тиши и покое аллей и дорожек, посыпанных мелким шуршащим гравием, дышалось совсем иначе. Воздух был пропитан ароматом цветущих кустарников, молодой травы и свежей земли, особенно сильным в жарком мареве дня, но именно это и скрадывало жару, делая ее не столь ощутимой. Чем-то еще был насыщен этот воздух, и он не знал тому названия, но именно так всегда пахнет на кладбищах, причем именно на юге Много лет назад, когда живы были еще родственники бабушки в маленьком южном городке, . она наносила им визиты каждое лето и иногда брала его с собой. Там они обязательно ходили на кладбище, посещая многочисленные могилы умершей бабушкиной родни. На это уходил как правило целый день и он очень хорошо помнил маленькое ухоженное кладбище с аккуратными дорожками также посыпанными гравием и строгими скорбными пирамидальными тополями, обрамляющими главную аллею и даже название его помнил до сих пор — кладбище называлось « Госпитальным» Сейчас знаменитое на весь мир русское кладбище в предместье французской столицы чудным образом напомнило ему то, далекое маленькое, теперь возможно уже и стертое с лица земли какими-нибудь новостройками кладбище. Как он помнил, оно находилось едва ли не в центре города, и такой исход был наиболее вероятен. Еще он вспомнил, что однажды спросил бабушку, почему кладбище называется госпитальным, и она объяснила ему, что сначала здесь хоронили солдат скончавшихся от ран в госпитале во время войны — Какой войны? С фашистами? — тут же полюбопытствовал он, будучи, как любой мальчик в его возрасте, увлечен войнами и их историей — Господи, конечно же нет, глупенький, — ответила бабушка, — Гражданской войны, с белыми. Пойдем, я покажу тебе монумент красным солдатам Они довольно долго пробирались в дальний конец кладбища, к самой ограде, здесь дорожки были слегка запущены, кустарники и высокая трава отвоевывали себе их пространство. Но бабушка была женщиной целенаправленной — в конце концов они выбрались на маленький пятачок, в центре которого высился небольшой обелиск из белого камня увенчанный красной звездой "

Героическим бойцам красной гвардии, павшим в борьбе с белогвардейскими мятежниками Октябрь! 921 года" — такие слова были высечены на обелиске, а три белые мраморные плиты под ним были испещрены именами похороненных здесь солдат революции Бронза на тиснение букв кое-где облупилась, и слова читались с трудом, но дежурные венки, правда, тоже слегка пожелтевшие, и с выцветшими лентами подпирали обелиск со всех сторон, подчеркивая, что память красных бойцов местные власти все-таки чтили. Бабушка, однако, осталась недовольна, и осуждающе покачивая кружевным старорежимным зонтиком, под которым скрывалась от палящих лучей южного солнца, грустно заметила — А ведь здесь похоронены и дедушкины товарищи чекисты, убитые мятежниками Он бабушкину реплику почти не расслышал, потому что внимание его привлекли какие-то странные бугорки, прилепившиеся к щербатой кирпичной стене, опоясывающей кладбище, густо поросшие высоким бурьяном под которым проглядывалась прошлогодняя пожухлая и местами гниющая листва — Там что, мусор складывают? — спросил он бабушку, указывая туда пальцем. Проблема мусора взволновала его не случайно, бабушка его была великой аккуратисткой и засохшие цветы и черепки кем-то разбитой вазочки, собранные ею с могилы родственников, не выбросила за ограду, а педантично сложила в пластиковый пакетик, которые поручила ему донести до помойки возле кладбищенских ворот Пакетик сильно его обременял и сейчас он обрадовался возможности от него избавится, но ошибся. Более того, бабушка от чего-то рассердилась — Нет, не мусор Что ты везде суешь свой нос! Там зарыты преступники, — она схватила его за руку и почти поволокла назад, но он не обратил на это внимания, так был потрясен услышанным — Как зарыты? Без гробов? — почему-то он именно так представил себе значение слова « зарыты» В другом случае, бабушка, наверное бы сказала — похоронены — Господи, Боже мой! Что ты несешь? Откуда я знаю, как они зарыты? — они почти бежали по заросшей тропинке, пробираясь к центральной аллее, но он не унимался — Какие преступники, бандиты?

— Белогвардейцы, мятежники Они убили дедушкиных друзей, я же говорила тебе, ты ничего не слушаешь, — бабушка почти плакала, так расстроил он ее своей любознательностью, но в него словно вселился бес — А кто их зарыл?

— Да замолчи ты, прости Господи душу мою грешную! Это не ребенок, а наказание Господне! Откуда я знаю, кто их зарыл? Солдаты, наверное или заключенные… Все, немедленно закрой свой рот и чтобы я тебя больше не слышала Мне сейчас будет плохо с сердцем!

Этого он боялся Когда бабушке становилось плохо с сердцем, пугался даже дедушка Говорили, что у нее стенокардия или грудная жаба, от одного этого названия ему хотелось плакать Теперь он немедленно замолчал, и тема был навсегда закрыта А потом он просто все это забыл, чтобы тридцать с лишним лет спустя вдруг вспомнить отчетливо и ярко, ступив на тенистые аллеи русского кладбища Сент — Женевьев де Буа под Парижем Странная все же штука, наша память, — подумал он, но долго предаваться размышлениям и воспоминаниям ему не пришлось, внимание очень скоро оказалось приковано к могильным плитам и надписям на них. Он медленно читал их, шагая вдоль безлюдных аллей, и ему иногда начинало казаться, что тихо шелестят страница истории, или вдруг оживали в памяти поэтические строчки, отзываясь на имя, высеченное на мраморе или граните. Душа же пребывала в состоянии удивительно покоя и умиротворения, которое редко испытывал он в своей суетной жизни. И не было не печали, ни тоски. Не скорбью веяло от старых плит, а тихой светлой грустью И это редкое состояние души его вместе с удивительным ни на что не похожим ароматом растворенном в горячем, но не душном воздухе было так приятно и восхитительно даже, ( хотя в обыденной жизни он был чужд какому бы то ни было пафосу и уж тем более, чувствительной восторженности), что хотелось чтобы это длилось вечно Он не замечал времени и все шел и шел вдоль величавых гробниц, не чувствуя усталости и не намереваясь возвращаться в машину по крайней мере в ближайшие часы Был рабочий день, и аллеи кладбища были совершенно безлюдны, поэтому он сразу обратил внимание на женщину, неподвижно стоящую возле одной из могил в самой старой части кладбища Он как раз направлялся туда и сейчас несколько замедлил шаг, размышляя прилично ли будет пройти мимо нее. Очевидно было, что она не праздная, как он посетительница знаменитого кладбища, а пришла поклониться какой-то могиле, однако путь его лежал как раз по этой аллее и он все-таки решился пройти рядом, постаравшись, впрочем, не потревожить ее своим присутствием Надо сказать, что в обычно своей жизни он не был столь щепетилен, напротив, . кое-кто из знавших его людей возможно и справедливо, упрекал его как раз в отсутствии деликатности, а то и откровенном хамстве — Таковы впрочем были нравы его круга Сейчас же, по сенью старого кладбища, с ним творилось действительно нечто не совсем обычное, по крайней мере состояние которое он испытывал, было ему настолько непривычно и наполняло душу таким трепетным незнакомым ему чувством, что он действительно и совершенно искренне при том боялся потревожить незнакомую женщину у чужой неизвестной могилы и потому старался ступать как можно аккуратнее но, отвлекшись от надгробных плит, исподволь все-таки разглядывал хрупкую женскую фигуру, к которой медленно приближался.