Читать книгу - "Четверо мужчин для одной учительницы - Ева Ланска"

– А я не согласен! – снова встрял Андрэ. – Это в нем иранец считает, что серьезная женщина должна досчитать до трех, я бы до третьего вечера уже не дотянул бы...

Ашан лишь снисходительно улыбнулся на комментарий друга и продолжал:

– Для мужчины очень важен первый поцелуй с женщиной. За эти первые десять секунд мужчина понимает, влюбляется он или нет. В поцелуе работают три важнейших органа – глаза, язык и губы, и, соответственно, три направления чувств: ты видишь, ты трогаешь и ты пробуешь. Десять секунд – и ты определяешь, твоя это женщина или нет. Поэтому очень важно, чтобы при первом поцелуе было свежее дыхание.

– И важно, чтобы у девушки не было орального хламидиоза, – снова вклинился Андрэ.

– Андрэ, по тому, как быстро ты напиваешься, я уже верю, что ты не совсем русский, – заметил Ашан.

– А если поцелуй мужчине не понравился, он не станет спать с этой женщиной? – наивно уточнила Наталья.

Ашан допил бокал, медленно повертел его в пальцах, словно испытывая на гибкость, и ответил, блеснув черными глазами под густыми, почти сросшимися бровями:

– Он с ней все равно переспит, но уже будет знать, что оставит ее.

– Желание женщины роли не играет? – игриво спросила Наташа.

– Женщина, надевающая красное белье на первое свидание, уже готова переспать с мужчиной, – спокойно ответил Ашан, глядя на Наташу в упор.

Их диалог все больше превращался в жесткий спарринг. Даже очередная реплика Андрэ не сбивала растущее напряжение:

– Будьте осторожны с ним, Натали! У него пол-Парижа в любовницах побывало. Он из тех, кто любит играть.

Андрэ, слегка покачиваясь, встал из-за стола, дружески приобнял друга за плечи. Ашан рукой наклонил его голову к своему лицу и что-то шепнул ему на ухо. Андрэ заулыбался, понимающе закивал и отошел от стола.

Жаклин, казалось, была погружена в медитацию. Она держала в руках тонкую дымящуюся сигарету и, полузакрыв глаза, поматывала головой в такт музыке.

Ашан заговорил быстрее и настойчивее:

– А знаете, Натали, что отличает 50-летнего мужчину от 25-летнего? Я хочу соблазнить женщину, и 25-летний тоже этого хочет, и он на пять дней быстрее переспит с ней. Но у меня есть деньги и опыт. И я уже очень хорошо знаю, как использовать эти пять дней, как рассчитать это время, чтобы переспать с ней, получив большее удовольствие, но и дав его тоже.

– Эш! Мы с Андрэ будем в Израиле в сентябре. Ты будешь там? – Неожиданно спросила Жаклин, словно проснувшись.

– Не думаю. Скорее нет, – неохотно отвлекся Ашан на подругу. – Я почти безвылазно полгода просидел там в прошлом году, ты же знаешь, с марта по август. Помнишь, вы еще приезжали ко мне. Когда это было?

– В середине мая.

– Разве?

Ашан потер лоб, вспоминая:

– Да, да, точно... Но в этом году я планирую поехать в Тибет. Хочу делать тибетскую серию. Что-то меня к монахам потянуло последнее время, – добавил художник и усмехнулся.

«Значит, 14-го мая на острове Ашан быть не мог. Он был в Израиле. Есть свидетели и есть доказательства», – дошел до Наташи смысл того, что она только что услышала.

Возвращаясь к прерванному Жаклин разговору, Ашан проговорил, будто о чем-то своем:

– Знаете, Натали, русские и иранцы похожи. Большая разница внутри дома и снаружи. Мой отец любил красные шторы. Моя мама сказала: «никаких красных штор, они будут розовые». И они были розовые. Мужчина должен всегда чувствовать себя вне дома успешным, а женщина должна ему в этом потворствовать. «Мужчина голова, а женщина шея» – такая, кажется, поговорка есть у русских?

Темп обольщения сбила вопросом Жаклин. Наташа поспешила нагнать упущенное.

– У русских есть поговорки на все случаи жизни, – сказала она. – «Муж и жена – одна сатана», «Курица не птица, баба не человек» и прочее в этом роде. Но мы же сейчас не о браке говорим, а об игре между мужчиной и женщиной. А в игре – свои законы, не правда ли?

– О! Вы желаете больше узнать о законах игры, мадемуазель? Пожалуйста! Я с удовольствием расскажу. Приятней побеждать партнера, который хотя бы знаком с правилами игры. Тогда победа не кажется выигрышем всухую! – Ашан резко засмеялся, и этот короткий взрыв самоуверенного смеха неприятно пронзил Наташу.

Еще днем, когда она впервые увидела этого мужчину на выставке, она почувствовала исходящую от него опасность, брутальность, непредсказуемость, что ли. Да, возможно, это рисовка, и он лишь на первый взгляд кажется плохо управляемым мужчиной, который никогда не подчинится женщине. Но, скорей всего, он таков и есть. Ведь его суть в его работах, его фотографиях. В глазах иссушенных мудростью еврейских стариков горит несломленная молодая сила, над ними – гордое вечное небо, которое никогда не подчинится земле. И эти старики, и это небо, и эти встающие на песках города – все это и есть он сам, Ашан. Он, как истинный художник, изображает только себя, но талант его так объемен, что в нем умещается весь мир с огненным взором победителя, абсолютно уверенного, что нет ни одной женщины, которая не упала бы к его ногам.