Читать книгу - "История Энн Ширли. Книга вторая - Люси Мод Монтгомери"

— У тебя усталый вид, Энн, — сказал он.

— Да, я устала, потому что весь день шила и укладывала чемоданы. Да к тому же еще в отвратительном настроении оттого, что сегодня со мной приходили попрощаться шесть женщин, и ни одна из них не упустила случая сказать что-нибудь такое, от чего померкли краски и жизнь показалась серой и унылой, как утро в ноябре.

— Вот язвы, — заметил Джильберт.

— Да нет, — серьезно возразила Энн. — Если бы они были старыми злюками, я бы не обратила на их слова внимания. А они все добрые, все хорошо ко мне относятся, все хотели мне дать материнский совет. По их мнению, ехать в университет — сумасшествие и степень бакалавра мне совсем не нужна. Вот я и думаю: может, они правы? Миссис Слоун вздохнула и сказала: дай Бог, чтобы у тебя хватило сил выдержать такую нагрузку. И я сразу представила себе, как к концу третьего курса превращаюсь в усталую развалину. Миссис Райт сказала, что четыре года в Редмондском университете, наверно, обойдутся очень дорого, и я тут же почувствовала, что не имею права так разбазаривать свои и Мариллины деньги. Миссис Бэлл выразила надежду, что университет не сделает из меня заносчивой всезнайки, и я подумала, что через четыре года стану, наверное, невыносимой гордячкой, которая будет свысока смотреть на всех своих бывших соседей. А миссис Пайн заявила, что студентки университета, «жуткие воображалы и модницы, особенно те, что живут в Кингспорте», не захотят со мною знаться, и я сразу вообразила, как меня все сторонятся: кому нужна какая-то девчонка из захолустья, шаркающая грубыми башмаками по паркетным полам Редмонда?

Энн вздохнула и одновременно рассмеялась. Она была очень чувствительна к недобрым словам — даже когда слышала их от людей, чьим мнением совсем не дорожила.

— Велика важность, что они там наговорили, — усмехнулся Джильберт. — Ты же знаешь, какой у них ограниченный ум, даже если они и добрые женщины. Раз они чего-то никогда не делали, то и другим нельзя. Ты первая девушка из Эвонли, которая едет учиться в университет, а ты же знаешь, что всех людей, затеявших что-то новое, всегда считали ненормальными.

— Да знать-то я знаю, но одно дело знать, а другое — чувствовать. Разум мне говорит то же самое, что и ты, но иногда он не может побороть чувства. Поверишь ли — после ухода миссис Пайн я даже перестала укладывать вещи!

— Ты просто устала, Энн. Пойдем погуляем, и ты про все это забудешь. Давай побродим по лесу. Я тебе хочу там кое-что показать.

— А что?

— Я не уверен, что найду то, что видел весной. Пошли! Притворимся, будто мы опять дети и идем разыскивать сокровище.

Они весело пошли по дорожке. Помня, как ей было неприятно вчера вечером, Энн очень ласково разговаривала с Джильбертом, а Джильберт, которого этот и предыдущий случаи тоже кое-чему научили, старался держаться в рамках школьной дружбы. Миссис Линд и Марилла увидели их из окна кухни.

— Помяни мои слова, рано или поздно они поженятся, — одобрительно сказала миссис Линд.

Марилла поморщилась. Она тоже на это надеялась, но ей не нравилось, что миссис Линд делает из сердечных дел Энн очередную сплетню.

— Они еще дети, — отрезала она. Миссис Линд добродушно рассмеялась:

— Энн исполнилось восемнадцать. В этом возрасте я уже была замужем. Нам, старикам, Марилла, кажется, что дети никогда не вырастут. Энн уже взрослая девушка, а Джильберт — взрослый молодой человек. И он в нее страшно влюблен. Джильберт — отличный парень: лучшего мужа Энн не найти. Надеюсь только, что в университете ей не придет в голову какая-нибудь романтическая блажь. Я вообще против совместного обучения — я считаю, что в этих заведениях студенты занимаются одним флиртом.

— Но когда-нибудь они немного и учатся, — с улыбкой заметила Марилла.

— Ученье у них на последнем месте, — пренебрежительно заявила миссис Линд. — Но Энн, пожалуй, будет учиться. Она не склонна к флирту. А вот Джильбертом она зря пренебрегает. Знаю я этих девчонок! Чарли Слоун от нее тоже без ума, но не хотелось бы, чтобы она вышла замуж за одного из этих Слоунов. Вообще-то это — порядочная и честная семья, но, что ни говори, они всего лишь Слоуны.

Марилла кивнула. Постороннему человеку заявление, что Слоуны — это всего лишь Слоуны, наверное, ничего бы не сказало, но Марилла ее поняла. В каждой деревне есть такая семья: честные и порядочные люди, но почему-то не пользуются уважением односельчан.

Тем временем Джильберт и Энн в счастливом неведении о том, как распорядилась их судьбами миссис Рэйчел, гуляли под сенью леса. Сиреневый закатный свет просвечивал лес насквозь, в воздухе четко вырисовывались кружева паутины. Пройдя мимо темного пихтового лесочка, они пересекли окаймленную кленами, согретую солнцем поляну и увидели то, что Джильберт хотел показать Энн.

— А, вот она, — удовлетворенно сказал он.

— Яблоня! — воскликнула Энн. — В лесу!

— Да, настоящая садовая яблоня посреди сосен и буков, за милю от ближайшего сада! И плодоносит! Я тут был как-то весной и увидел ее всю в цвету. Решил, что приду осенью посмотреть, созрели ли на ней яблоки. Гляди, как она ими обвешана. На вид съедобные — желтенькие, с красными щечками. На диких яблонях плоды обычно маленькие и зеленые.

— Она, наверное, выросла из случайно занесенного сюда семечка, — мечтательно проговорила Энн. — Какое смелое деревце — не дало себя заглушить чужакам, одно, без сестер, выросло и расцвело — вот молодчина!

— Садись, Энн, на это заросшее мхом бревно — это будет трон. А я залезу на яблоню и нарву яблок. С земли их не достанешь — ей пришлось тянуться кверху, к свету.

Яблоки оказались необыкновенно вкусными. Под желтенькой кожурой была белая мякоть с розовыми прожилками. Они имели особый, резковатый, но приятный привкус леса, которого не бывает у садовых плодов.

— Роковое райское яблоко вряд ли имело более соблазнительный вкус, — улыбнулась Энн. — Однако пора идти домой. Смотри — только что были сумерки, а сейчас уже светит луна. Как жаль, что мы пропустили момент перехода вечера в ночь.

— Пошли назад вокруг болота, — предложил Джильберт. — Ну как, Энн, ты все еще в плохом настроении?

— Нет, эти яблоки были как манна небесная для моей страждущей души. Сейчас я уверена, что полюблю Редмонд и что четыре года покажутся мне очень счастливыми.

— А что потом?

— Потом будет еще один поворот дороги, и я не знаю, что лежит за ним, — да и знать не хочу. По-моему, лучше не знать.

Молодые люди в молчании неторопливо шли по тенистой тропинке. Говорить им не хотелось.

«Если бы Джильберт всегда вел себя так, как сегодня, как было бы все хорошо и просто», — подумала Энн.

А Джильберт смотрел на Энн, и ему казалось, что ее тонкая гибкая фигурка в светлом платье похожа на цветок белого ириса.

«Неужели она меня никогда не полюбит?»

При этой мысли у него тоскливо сжалось сердце.