Читать книгу - "Лось на диване, верветка на печи - Юлия Говорова"

Совы часто селятся на чердаках. Дроздиные гнезда мы находили на прогнивших балках. Дом зарос весь одичавшей красной смородиной, и висит среди веточек гнездо.

Стены деревенских домов, а не дачных, оклеены пожелтевшими газетами. Ходишь и смотришь на даты, заголовки. На новогодние открытки в комоде. На афиши из деревенского клуба. Когда попадаешь в такие дома, забываешь время.

Валяются в комнатах документы ударников труда и старые, с чуть расплывшимися чернильными записями рабочие книжки трактористов.

Дороги зовут и ведут тебя куда-то. Прям чувствуешь, как от этого дорожного знака — покосившегося, название деревни написано краской от руки, и краска вся поистерлась, послезала, — исходит надежда, что ты сюда сейчас забредешь и повернешь.

Видны еще очертания узких старых улиц, не все еще лавки заросли, «присады» — как по-зоопарковскому их Андрей называет. Например, в старой, где палисаднички в синих незабудках, деревеньке Каруза. Почему и зачем эта Каруза? Неужели так пели соловьи? И у нас, кстати, несколько деревень с таким названием.

Рукомойник в той Карузе, в которой мы побывали, проволокой был привязан к ближайшей к дому яблоне.

Возле одного из домов на пенечке самовар. Кругом везде половодье разнотравья. Аллеи огромнейших елей сохранились, аллеи старых лип.

Маленькая речка течет, и она тоже Карузка, рядом речка Исса. И разъедающие дорогу ручьи переложены когда-то наспех давно кем-то набросанными бревнами.

Ручьи незамутненные, с танцующими и неунывающими водорослями. С желтым опознавательным знаком «пить можно!» из калужниц.

Отталкиваясь веслом потихонечку от дна

Вокруг нас вообще очень много мелких быстрых речек. Из-за течения они обычно зимой не замерзают. Дно песчаное у них или каменистое. Вода в реке блестит.

Весной эти мелкие речки разливаются и наполняют водой свои старые русла и канавы. И проселочные дороги подтапливает.

Иногда возле какой-нибудь деревни воды по пояс, и подтопленный участок переплываешь тогда уже на лодке. Несколько лодок выделяется рыбаками для переправы.

Лодки деревянные, с пустыми консервными банками, чтобы вычерпывать воду (из лодки, а не из речек, конечно), весла с железными уключинами. Отталкиваешься веслом потихонечку от дна.

Лодки встречаются на дороге и расходятся. Дорога становится полноводной, и по ней рассекают плоскодонки, швартуясь веревками у калитки забора, у крыльца.

Ивы стоят опушенные пыльцой. По воде от пыльцы плывут желтые змеистые разводы.

Когда разлив, у нас половина народа разувается и оставляет ботинки на пригорке. У нас много ботинок тогда соберется на пригорке (помимо лодок).

Ботинки со старыми шнурками. С выцветшими от солнца шнурками. Все разуются и гуляют блаженно по траве, колышущейся от весеннего разлива.

Босиком ходим, чтобы почувствовать — ведь мы же земляне! — свою почву. Сосновые переплетенные корни, колкость хвои, кольчугу раскрытых шишек. Разогретый на солнце песок и сухой мох. Мох потрескивает, когда на него наступаешь.

В полях летом широкий и длинный ковер из чабреца. Обязательно натираем ладони чабрецом (пятки натираются во время долгой ходьбы сами). Песок горячий, когда на него наступаешь.

И что мне нравится в доме, нашем зоопарковском и огромном доме (а наш дом расположен непосредственно на территории зоопарка), это что в нем нет лифта. И спуститься на землю ты можешь, не нажимая на кнопку. Распахнул просто двери, вот и все. Крыльцо нагрето с утра солнцем.

Спустился с крыльца и попал уже в зоопарк (ведь у нас зоопарк начинается с крыльца).

Одной ногой ты еще на ступеньке крыльца, а другой уже на тропинке зоопарка.

Гусаки в голенище сапога

Наша помощница Вера рассказала, как гуси весной в половодье когда-то сплавлялись по реке. По реке Шесть, между прочим (не Восемь и не Девять).

В половодье река разливалась и гуси уходили на воду (после надоевшего снега). И заплывали все глубже, глубже, глубже. Их подхватывало уже сильным весенним течением, уносило.

А вдоль реки Шесть было много деревень, и во всех этих деревнях рядом с вроде бы тихой и маленькой речкой жили свои гуси.

И в каждой деревне они уходили на воду. И из каждой деревни уносился подхваченный ожившей водою, кружась в весеннем бурном водовороте и вальсируя, отряд кричащих от восторга и весеннего упоения гусей.

Гуси сбивались на воде в стаи и отряды. Проносились мимо ивовых или ольховых кустов и деревень. Внизу на слиянии реки Шесть с рекой Великой гусей, промчавшихся по реке на бешеной скорости, ловили. Гусыни держались гусака. Их вынимали из воды и грузили в полуторки, мешки. Развозили и возвращали по деревням.

«Эй, Синичино, — закричат из машины, — вот здесь ваши гуси, встречайте, выпускаем! Кишкино, ваши гуси, выпускаем! Саутки, здесь ваши гусыни и гусак!»

Некоторые крупные гуси в набитый мешок не помещались, и их могли запихнуть в большой рыбацкий сапог. Из голенища торчали оранжевые гусиные пятки с перепонками. Гуся вытряхивали из сапога и возвращали в родную деревню.

И такие спонтанные заплывы гуси совершали по реке Шесть каждую весну.

Старый-старый мельничный жернов под водой

А недавно мы на старую мельницу попали. Водяную. От нее осталась сейчас только одна небольшая запруда и плотина, выложенная гладкими камнями.

Камни и валуны в реке покрыты слоем зеленых склизких водорослей. А камни над водою нагрелись.

На одном из огромных валунов присохла выдряная какашка (живут выдры!).

На дне реки виден старый мельничный жернов. Очень-очень старый. По камням можно речку перейти.

Лошадей в этой затаившейся у речки деревне было когда-то два десятка, они муку развозили на подводах.

Сама речка по пояс и течет вся как будто по траншее. Тихая и такая неприметная. Заросшая вся кустами и травой. А перекатывая через камни, бурлит.

Мы спустились к плотине, на камнях посидели.

Нож, воткнутый по деревянную ручку в землю среди крокусов

Выходишь на улицу с крыльца, и сразу лужайка у нас перед домом. Сад, а в нем груши и сливы.

В палисаднике с весны всегда обязательно цветы. И мы ждем всегда цветы. Цветы, ну и весну.

Отсчитываем дни и минуты до весны: когда солнце село сегодня, когда завтра.

И день постепенно длиннее и длиннее, и солнце светит дольше, оттаяли наши садовые дорожки, и так мы соскучились по нашей земле после зимы.