Читать книгу - "Скажи нам правду - Дана Рейнхардт"

Зная, что делать этого не нужно, я начал воображать, что после двух последних обязательных визитов Дафны на собрание никто из нас больше туда не пойдет и мы станем проводить субботние вечера вместе, занимаясь тем, чем обычно занимаются выпускники: ходить на вечеринки, встречаться с друзьями, немного выпивать, но никогда и ни за что не курить травку.

Я знал, что встречи помогают Дафне. Они были для нее важны. Но если мы перестанем на них ходить, я так и не скажу ни ей, ни остальным участникам группы правду. Мы можем начать сначала. «Девушка, которая не ворует, и парень, который не курит траву, неожиданно встречаются и безумно влюбляются друг в друга». Даже мне хотелось бы посмотреть эту романтическую комедию.

Но я не хотел, чтобы Дафна лишалась того, что было для нее так важно.

Я начинал влюбляться по-настоящему и собирался делать это правильно.

Я должен был стать лучше. Мамина восточная мудрость права: «Лучшее — враг хорошего». Конечно, я не был идеальным парнем. Я совершал слишком много ошибок. Слишком много врал. Однако мне надо было доказать Дафне, что хотя я и не лучший, но все же не совсем плохой.

В понедельник утром Люк заехал за мной по дороге в школу. Уилл и Мэгги расположились на заднем сиденье, и ранний час не помешал им держать друг друга за руки.

— Значит, теперь все открыто? Перестали притворяться, что ничего не происходит? Был ли момент признания, который я пропустил? — спросил я.

Мэгги отпустила руку Уилла:

— Вообще-то, Ривер, ты пропустил все моменты.

Она была права. Я пропустил слишком много. Почти все. И я не хотел, чтобы это повторилось.

— Рад за вас, ребята, — улыбнулся я. — Без обид, Уилл, но Мэгги сначала была только моим другом, так что, если ты причинишь ей боль, мне придется тебя убить.

Уилл улыбнулся.

Мы заехали на парковку, и я достал из багажника свой рюкзак. Уилл взял Мэгги за руку, и мы направились к главному зданию школы.

— Где ты был в субботу вечером? — спросил Люк. — Ты пропустил самую дурацкую вечеринку десятилетия.

— Я был с Дафной.

— Ну конечно, — засмеялся Уилл. — Где еще ты мог быть!

— Слушайте, ребята. — Я остановился и повернулся к ним лицом. — С Дафной все будет иначе, чем с Пенни. Я собираюсь вести себя с Дафной по-другому. Обещаю. Я получаю помощь. Работаю надо собой.

— Получаешь помощь? — удивилась Мэгги. — Ты к мозгоправу, что ли, ходишь?

— Типа того.

— Не смущайся, Ривер. Оглянись! Девять из десяти учеников нашей школы посещают психотерапевта.

— Я не смущаюсь. Просто…

— Что?

Ребята остановились на середине лестницы.

Сейчас должен был прозвенеть звонок. Я подумал о женщине, к которой в детстве водила меня мама, с грязными очками и запахом пачулей. О той, у кого я спрашивал, почему у меня нет папы, который болел бы за меня на футболе, стоя за воротами.

— Просто от нее пахнет пачулями.

Всю эту неделю на испанском Пенни садилась рядом со мной, возведя свое заявление «я хочу остаться друзьями» на новый уровень. Мне тоже хотелось, чтобы мы с Пенни остались друзьями. Могло ли быть иначе?

Это о Пенни я думал все время. Это ей мне хотелось позвонить, если я видел по телевизору что-то смешное или если мама выдавала что-нибудь в своем стиле — например, держала телефон на вытянутой руке и говорила, что собирается сделать фейси вместо селфи, — а особенно если я находил раненое животное. Раненые животные очень интересовали Пенни, за исключением случаев, когда этим раненым животным был я; здесь она теряла ко мне всякий интерес до тех пор, пока я не излечивался.

А мне нужен был друг. Конечно, три лучших друга — это больше, чем в среднем есть у людей, но я не мог сказать Мэгги, Уиллу и Люку всю правду. Это бы говорило о том, что я обманул их доверие, как и доверие всех остальных.

А Пенни? Она была как бы новым другом. Тем, кого я только собирался узнать. В определенном смысле наша доска была чистой. Я ее не предавал. Я ничего ей не должен. Учитывая все это, я подумывал ей открыться.

В четверг девушка спросила, не мог бы я проводить ее домой, поскольку ее машина была в ремонте, и я согласился: теперь она мой друг, а у меня было свободное время.

— Почему ты больше не заходишь? — спросила она, когда мы порядком отошли от школы.

— Ты же велела не приходить.

— А, ну да. Вначале это было немного странно. Как будто ты на самом деле не понял, что мы больше не вместе. — Пенни рассмеялась.

Я подумал: «Разве это смешно?»

— Знаешь, моя мама была в шоке от того, что ты продолжал приходить. Она попросила Хуану больше не пускать тебя в дом! — И Пенни вновь рассмеялась.

«Правда? Это юмор такой?»

— Но теперь мы друзья, и ты можешь приходить или писать мне когда угодно.

— Хорошо.

Мы миновали магазин, где я покупал куриный суп. Порция супа стоила недешево, но Пенни так и не поблагодарила меня за него. Я подумал: выпила она этот суп или просто вылила в раковину?

— Ты заметил, что я сделала операцию? — Пенни похлопала ресницами, глядя на меня.

— Нет. Но я и раньше не мог понять, когда ты в контактных линзах, а когда нет. И поскольку в школе тебя никогда не видели в очках…

— Знаю, знаю. В тех очках я выглядела отвратительно.

— Неправда.

— Правда. Я выглядела ужасно.

— Ужасно и отвратительно?

— И пугающе.

— Ты хорошо выглядела. Я тебе это уже говорил.

— Да. Ты всегда был очень милым. Не знаю, почему я не ценила тебя больше.

— Я не чувствовал, что ты меня недооцениваешь.

— Нет?

— До тех пор, пока ты меня не бросила.

Снова смех. Пенни просунула руку мне под локоть.

Мы приближались к ее дому, а у меня все еще не было возможности обсудить большую вонючую яму лжи, в которую я залез с головой, поскольку Пенни не спрашивала меня о моей жизни и поскольку на самом деле мы с ней не были друзьями, а возможно, не будем никогда.