Читать книгу - "Тайны мёртвых - Софья Санс"

Ян не выдержал, схватился за голову, закружился и завыл от горя. А затем, грозя кулаками небу, стал проклинать Бога:

– Зачем Ты создал такой несправедливый мир, где одни мучения и страдания, одно зло!? Я проклинаю Тебя за это! – кричал он в небо со слезами на глазах.

– Успокойся, Ян, – обняла его Сапфира. – Я ведь еще здесь. Еще ничего не случилось. Ты не переживай, я еще некоторое время буду здесь с тобой, и ты успеешь привыкнуть к этой мысли. Тут мы знаем время своего воплощения, в отличие от Земли.

Он прижался к ее груди и разрыдался от безысходности.

– Ты зря хулишь Бога. Разве ты не видишь того добра, которое Он для тебя сделал? В каком чудесном мире ты сейчас живешь. Ты можешь стать ангелом, стать Им самим. Он дал тебе меня, и ты принял это как должное, даже не поблагодарив Его за это. Ты наслаждался жизнью в этом Эдеме, не думая, кто же создал для тебя этот рай. А теперь хулишь Его.

– Но почему ты должна умереть? Ведь все так прекрасно, и мы любим друг друга! – не унимался Ян.

– К сожалению, наши тонкие тела не так долговечны, как и земные. Хотя они живут дольше земных, но все равно наступает момент, когда они разрушаются. У людей, занимающихся духовной практикой, например, йогой, тела более прочные и долговечные. У людей, ведущих бессмысленную жизнь, они слабее. Мы не занимались духовной практикой, чтоб укрепить их, и приходится принять как должное то, что со временем наши тонкие тела распадаются, и нам приходит время воплощаться, ведь мы не можем здесь жить без них. И у нас нет такого духовного уровня, чтоб жить в плане ангелов, и мы притягиваемся к Земле. Все смертно. Даже Бог время от времени умирает и воскресает. Смерть нужна нам для обновления восприятия, чтоб мы могли взглянуть на жизнь новыми глазами, могли начать жизнь с чистого листа, так как прежний опыт нас ограничивает, не дает воспринимать новое, воспринимать все без старой оценки и старых взглядов – а без этого не будет и полноценной жизни. К тому же все вещи имеют две стороны, таков уж этот мир. Он двойственен: в нем есть горячее – значит, есть и холодное; есть кислое – значит, есть и сладкое; есть высокое – значит, есть и низкое; есть встреча – значит, есть и расставание. Жизнь и смерть, встреча и разлука, я и ты – без одного нет и другого. Это две стороны одной и той же вещи, одного и того же явления – и они неразделимы. Неизбежно одно сменяет другое: день – ночь, жизнь – смерть, радость – горе. Только в Боге нет этой двойственности. Даже у ангелов она есть. Двойственность есть в любой части творения, ибо оно разделено на части: на меня и тебя, например, а значит, есть и встреча, и утрата. Но ты слишком зациклен на этом моменте. Ты не видишь сейчас жизнь целиком. И если бы ты видел и принимал это, то и не страдал бы. Эта отождественность заставляет тебя мучиться. Но жизнь шире этого мгновения. Уже были тысячи ситуаций, когда ты что-то обретал и терял, мучился, а потом успокаивался и жил дальше. Ты еще не знаешь, но такое с тобой случалось множество раз. Давай посмотрим твои прошлые жизни, и ты сам увидишь это. Проблема не в мире, а в тебе, ты несовершенен, и из-за этого страдаешь.

И Сапфира взяла Яна за руку. Они перенеслись в Акаша-хронику и увидели его прежние жизни.

Вот перед взглядом Яна предстал древнеримский воин, сражающийся в осажденном городе на стороне Помпея. Войска Цезаря неумолимо входили в Рим, а он метался между семьей и долгом. И выбрал… долг. Ян был зрителем и участником событий одновременно. Он видел собственную душу в другом теле, но чувствовал все смятение и горе, разрывающие ее.

Сменяются кадры вселенской хроники. Воин тяжело ранен, из последних сил он пытается дотянуться до врагов, врывающихся в его дом. Те убивают жену и детей прямо у него на глазах, кровь льется со ступенек дома. Воин закрывает глаза и громко призывает смерть. Но смерть не торопится. Тогда воин хватает кинжал, но, вместо того, чтобы воткнуть его себе в сердце, разрезает себе руку и обагряет траву новой кровью, клянясь отомстить за смерть любимой и невинных детей. Он с тяжелыми ранами выживает, долго мучается, переживает, но потом успокаивается и заводит другую семью. Все забыто и пройдено. Жизнь продолжается.

Вот он купец, ведет со своей невестой караван верблюдов через пустыню. Его невеста смеется, протягивает ему кожаный бурдюк с водой, и они вместе пьют, глядя в глаза друг другу. Капли воды блестят на солнце, ее нежную кожу защищает белоснежное одеяние и купец, забыв обо всем на свете, любуется ею, целует ее маленькие тонкие руки. Ах, если бы он был чуть-чуть внимательнее, если бы заметил клуб пыли вдалеке, поднимающийся от крепких копыт.

На них нападают разбойники, все забирают, уводят его невесту в рабство, он теряет её и всё своё состояние. Ему чудом удается спастись и сбежать. Нет рядом больше ни белозубой невесты, ни верблюдов, ни товара, ни денег, ни воды. Есть ужас и боль, которые, казалось, невозможно перенести. Он долго бродит по пустыне, ища смерти, но его подбирают добрые люди. Но вот и тут успокаивается: он становится торговцем в одном городе, постепенно все забывает и там находит новую любовь, начинает новую жизнь, женится снова. Прежняя любовь забыта, а память о ней хранит лишь песок пустыни.

Вот он шут при дворе короля, он весел и юн, но уже влиятелен при дворе – а почему бы и нет! Карьера шута – это вам не шутки. Он – всеобщий любимчик, он тщательно скрывает острый ум за дурачеством, и король даже не подозревает, как часто вершит государственные дела по совету своего шута. Он немножко вздорен, слегка ехиден, а впрочем, все в меру, и король все чаще подзывает его к себе. Он знает многие дворцовые тайны, он может тонкой интригой или острым словом опозорить человека и разрушить его придворную карьеру, он знает, кто гостит ночами в самых «высоких» постелях. Но его постель по ночам пуста, и только мягкая подушка хранит его тайны.

Он влюбляется в фрейлину. Иногда он подглядывает из-за портьеры… за ней. Высокая грудь, мягкие линии талии, тонкие руки, длинные пальцы, а лицо, боги мои, какое у нее лицо! Синие глаза, похожие на озера, тонкий прямой нос, полные изящного изгиба губы. А потом что-то происходит, и она сама приходит к нему в спальню, и он медленно раздевает ее, шепча слова вечной любви. Потом – скандал, крик, стоны, ее слезы. Его выгоняют из дворца. Он хотел умереть, жизнь без любимой казалось адом. Но время прошло, он успокоился, стал скоморохом в группе бродячих музыкантов. Он сам становится бродячим актером, и снова его привязанность утихает, и он находит новую даму.

И так тысячи раз. Переживает ребенком из-за потери любимой игрушки, из-за того, что кот съел любимого попугая. И каждый раз винит мир, Бога, людей, не видя, что дело в нем, в его отождествлении со всем, с чем он соприкасается, в его сне, непонимании, что все временно, что каждая вещь имеет две стороны.

Он понял, что чувства не могут жить без объекта, они ищут в кого бы включиться, но даже если ничего не происходит в жизни – они слабеют, выключаются и ищут новый объект. Только в редких случаях они сохраняют постоянство, в основном у матерей и некоторых женщин, что у каждого человека своя сила и продолжительность чувств. И особенно его поразило, что и в духовном пути человек не имеет постоянства в чувствах, что приведя его к Богу, чувство может ослабнуть и переключиться на что-то еще.