Читать книгу - "Приятель - Дэвид МакГроги"

Медленно, стараясь не волноваться, я прошелся по рядам туда-сюда, заглянул в другие клетки: мало ли, может, его просто на время куда-то перевели, чтобы почистить клетку? Мимо. Сунул голову в дверь маленькой комнаты – вдруг песика привели туда заранее, зная о моем посещении? Опять мимо. Я стоял, тупо глядя на свое отражение в зеркале и стараясь заставить себя радоваться тому, что собаку купил, вероятно, добрый человек, у которого есть и большой двор, и дружная семья. Меня огорчало только, что я с ним не попрощался. До моего слуха будто издалека доносились громкие звуки зоомагазина: пронзительные вопли экзотических птиц, журчание воды в больших аквариумах, лай собак. Так я стоял, пока ко мне не подошел управляющий с печальным лицом.

– Золотистого купили? – спросил я у него, стараясь не выдать своего огорчения. Хотя не знаю, какой ответ меня устроил бы.

Управляющий отрицательно покачал головой.

– Он в особой клетке, в подсобке. Ему поставили диагноз себорея. Это такое кожное заболевание. Так что продать его нам не удастся, придется отправить назад, в питомник.

В питомник? Это просто смешно. Все, кого ни спроси, давно знают, что в зоомагазины собаки поступают с больших вонючих собачьих ферм на Среднем Западе, поэтому можно стопроцентно гарантировать: собаку усыпят не позже чем через час по прибытии – это если из магазина животное действительно отправят туда.

– Сколько вы за него хотите? – поинтересовался я. Сердце забилось чаще обычного.

– Если желаете забрать, берите бесплатно, – ответил управляющий. Я и рта не успел открыть, как он уже зашагал к подсобке, словно только и ждал, когда я появлюсь. Вернулся мужчина, неся обеими руками растолстевшее веселое животное, потом снял с крючка поводок и передал мне щенка вместе с ним.

– Успехов вам, – пожелал он, однако тон его давал понять: чего-то он не договаривает. Я прикрепил поводок к ошейнику, и мы вышли из магазина на залитую жарким июньским солнцем улицу. Пес сразу высоко задрал нос, внюхиваясь во все оттенки запахов на автостоянке, по земле же топал, словно лошадь-тяжеловоз – по этим признакам я сообразил, что он впервые оказался в большом захватывающем мире, вне стен клетки.

Я отвел его прямо в наше бюро, где ждала меня статья, срок сдачи которой катастрофически истекал. Пес растянулся рядом со мной на мягком голубом коврике, явно все еще не веря в то, что ему так сказочно повезло. Вечером я повез его в Пенсильванию, в гости к женщине, которая позднее станет моей первой женой. Потом провел по всем пролетам лестницы к себе, в маленькую квартирку на пятом этаже, где единственная комната была совмещена с кухней. Песик на каждой площадке передыхал, глядя на меня так, словно хотел сказать: «Ничего, это для меня ерунда».

А потом я сел на телефон. Звонил друзьям, приятелям, просто знакомым – и всем говорил, что у меня есть потрясающий пес, который должен жить в самой лучшей семье. Просил сообщить их знакомым: собаку, которая стоит шестьсот долларов, я отдаю бесплатно.

Почти сразу же мне с большим интересом перезвонили двое репортеров из другой газеты, супруги, обремененные немалым количеством сыновей, которые осаждали их просьбами купить собаку. Я отвез своего щенка, так и не получившего имени, к ним домой. Очень приличный дом, в одном квартале от берега океана, двор огорожен высоким забором. Пес хозяевам сразу понравился, и они решили оставить его, не откладывая дела в долгий ящик. Я попросил лишь несколько минут на прощание.

– Тебе здесь понравится, милый малыш, – прошептал я ему на ухо. И родители, и детишки явно наблюдали за нами из окон. Пес, кажется, почувствовал – что-то не так, и не сводил с меня взгляда. – А если тебе понадобится моя помощь – в чем угодно – я сразу к тебе примчусь. Ты только скажи «гав».

Моим советом он воспользовался сразу, едва я вышел из ворот. Мать семейства изо всех сил удерживала пса за ошейник, а он лаял, плакал, умолял. Он никак не мог поверить в происходящее – да и я тоже, стоило мне оглянуться.

Через две недели мать семейства мне позвонила. Она попросила меня проведать Тито (так они, видимо, назвали собаку), и в ее голосе слышались нотки отчаяния.

– Кажется, он сильно скучает без вас, – добавила она.

В тот же день после работы я поехал к ним. Мальчики во дворе играли мячами для гольфа. Тито сидел на цепи, привязанной к дереву, так что принять участия в игре никак не мог. Утомившись до изнеможения, он просто прилег на землю. Увидев меня, пес метнулся навстречу, но цепь натянулась и отбросила его назад. Я взял его на прогулку на берег океана, против чего никто не возражал.

И так стало повторяться почти каждую неделю на протяжении нескольких месяцев, пока мне снова не позвонила эта мамаша. На этот раз в ее голосе не было отчаяния, зато была заметная неуверенность.

– Наверное, нам придется отправить Тито в приют, – выговорила она. – У нас так много хлопот с детьми, а на него просто не остается времени.

– Сейчас приеду. – Как это часто случалось, по первому же зову мы с Тито снова оказались вместе. Семья была ни в чем не виновата. Люди, когда брали собаку, не совсем поняли, на что идут. К тому же, если здраво поразмыслить, приходится признать, что Тито, сосредоточенный на единственной привязанности – ко мне, – был не самой послушной собакой в мире.

Вот в преданности ему не откажешь: пес ни на что не обращал внимания, глядя только на меня. Больше всего на свете он любил гулять по улицам города, шагая рядом со мной. Стоило какой-нибудь собаке приблизиться, когда мы гуляли по берегу океана, Тито тотчас прогонял пришельца звонким лаем и сердитым рычанием. Он не терпел, чтобы нам с ним кто-нибудь мешал. Учитывая это, я теперь куда осмотрительнее делал звонки, стараясь, чтобы Тито не оказался у случайных людей. Откликнулся один приятель моего кузена из города Ньюпорта в штате Род-Айленд. Я приехал к нему домой и приободрился. Дом прекрасный, с большой лужайкой во дворе, здесь же и магазин, которым владела семья, – снаряжения для подводного плавания. Хозяин с женой сказали, что установят электронную изгородь, тогда собака сможет бегать без всякой привязи. Еще они заверили, что практически все время кто-нибудь из них будет находиться с животным, в том числе их шестилетний сынишка, который давно умолял купить ему собаку. И я оставил пса у них, крепко с ним обнявшись и снова прошептав ему на ухо ту же клятву: «Только гавкни, и я прибегу». Но на этот раз он меня звать не стал – наверное, был слишком потрясен происшедшим.

Прошло несколько недель, и новые хозяева мне позвонили. Услышав голос в трубке, я приготовился к худшему.

– Вы перевернули всю нашу жизнь, – сказала мне жена хозяина. – Мы так полюбили эту собаку, что и сами не перестаем удивляться.

Летом следующего года я проезжал через Ньюпорт, и мой автомобиль вполне естественно оказался на той самой улице, перед тем самым домом. Тито, переименованный в Чипса, лежал, растянувшись, на краешке газона и созерцал окружающий мир. Я остановился. Он поднял голову и пригляделся. Я шагнул вперед. Он застучал хвостом по земле. Я подошел к нему на десять метров, и он метнулся ко мне, захлопал глазами, заскулил и полез обниматься. Мы поиграли полчаса, потом я уехал, а он остался, и видно было, что ему здесь хорошо. Прожил он еще двенадцать лет, и то была замечательная жизнь рядом с замечательными людьми.