Читать книгу - "Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей - Жаклин Паскарль"

Через двадцать четыре часа после возвращения премьер-министра из Малайзии я получила известия от мистера Говарда. Его помощник сообщил, что мистер Говард мягко, но настойчиво ходатайствовал о моем деле перед премьером Малайзии, прося дать мне возможность общаться с детьми, и что его малайзийский коллега пообещал ему лично обратиться к королевской семье в Тренгану с просьбой передать мой подарок детям. У меня снова появилась надежда.

В январе следующего года мне доставили посылку, в которой угадывалась большая картина в раме. Вся ее обратная сторона была покрыта надписями на малайском. Мой коллаж пролежал в приемной представительства Австралии в Куала-Лумпур, куда его доставил один из ставленников моего бывшего мужа. Было совершенно ясно, что он так и не дошел до детей. Из представительства мой подарок вернулся дипломатической почтой в Австралию, а потом ко мне.

Ну что ж, у меня хотя бы были десять месяцев счастливого заблуждения, что я с улыбкой смотрю на своих детей, пусть даже только с фотографии.

За эти несколько месяцев Николас сумел выкроить две деловые поездки в Австралию, а теперь звал меня приехать в Бельгию. Мне нравилась эта мысль, к тому же нужно было кое-что сделать в нескольких странах. Да и Антверпен мог оказаться неплохой базой для организации гуманитарной деятельности, которая увлекала меня все больше и больше, концентрируя усилия на Балканах. А еще я могла навестить Пэтси в Амбли и встретиться с Полой Ейтс и Майклом Хадсоном, чтобы обсудить одно предложение, которое сформировалось во время многих длительных телефонных переговоров. Она звонила мне сама в любое время дня и ночи. Иногда она настойчиво требовала, чтобы я больше рассказала ей о конкретных событиях, описанных в книге. Ей было мало тех скупых описаний, которые я доверила бумаге: ей были нужны мельчайшие подробности, точные оттенки чувств, которые я испытала, впервые увидев отца в тринадцатилетнем возрасте и узнав, что он умирает от рака.

Часто во время разговора ее мысль поворачивала в неожиданном для меня направлении.

– Как ты держишься, когда против тебя все ополчились? – однажды спросила она, поставив меня в тупик загадочностью вопроса. В тот раз она позвонила мне в слезах, в то время как я принимала за столом гостей. – Как они не понимают, я просто люблю своих детей, а до остального им не должно быть никакого дела! – всхлипывала она. – Я борюсь за своих девочек, и с каждым днем это становится все труднее и труднее. Как тебе искать своих.

Я так и не разобралась, о какой именно борьбе она тогда говорила: то ли с ненасытными средствами массовой информации, то ли с юридическими аспектами опекунства над детьми. У меня складывалось впечатление, что Пола металась от одной крайности к другой, то бросаясь на защиту себя и своей личной жизни перед камерами и микрофонами, то игнорируя сплетни и возмущенное общественное мнение Британии.

В Австралии все обстояло иначе. Похоже, Поле хотелось изменить представление о ней, складывавшееся на родине Майкла, разрушить инсинуации и недоверие, связанные с ее именем и почерпнутые именно из разгромных статей и слухов. Пару раз в наш разговор вступал и Майкл.

– Да достали они, все время обливают Полу дерьмом. А она удивительная женщина и прекрасная мать! – с жаром заявил он мне. – Не понимают они этого, и все. Нас не понимают! А это все очень плохо для детей, – делился Майкл своими переживаниями по поводу развода и скандала, связанного с попаданием в прессу известия об их пристрастии к наркотикам. Это были слова мужчины, полного решимости защищать свою женщину любой ценой, и он явно страдал и недоумевал из-за злобы и язвительности по отношению к ней, которыми изобиловали газеты. Для рок-звезды, привыкшей покорять сцены, эта неожиданно открывшаяся в нем уязвимость и смущение явно оказывались сюрпризом. Дело усугублялось еще и всплесками эмоций из-за отцовства.

Группа Майкла, INXS, работала в Британии над новым альбомом.

– Приезжай к нам, и мы придумаем, как именно ты будешь писать, – говорила Пола. Майкл и Пола решили рассказать мне о своей личной жизни и об их общем ребенке, Тайгерлили. – Мы дадим тебе эксклюзивное право написать статью о нас для журнала. Майкл говорит, что в Австралии нужно издаваться в «Вуманз уикли», – настаивала Пола. – Я доверяю тебе, мне нравится, как ты написала свою книгу, и мы сможем принять тебя как подругу семьи и позволить провести с нами некоторое время. Ну что, спросишь в редакции журнала? Как думаешь, они будут заинтересованы?

Мы сошлись на том, что я проведу с Полой и ее семьей пару недель и увиденное мной в то время попадет на бумагу только в том случае, если Пола и Майкл это одобрят. А потом будет интервью, если Майкл сочтет меня достойной доверия. Редактор «Вуманз уикли» ухватилась за предложение эксклюзива, несмотря на весьма эксцентричные условия сделки.

Я пребывала в некотором недоумении. К тому времени я написала всего пару статей для журналов, а сейчас в моем распоряжении оказался страстно желаемый многими журналистами материал. Да и Полу я пока что совсем не знала: обрывочные телефонные разговоры нельзя было считать сложившимися отношениями. Правда, она все время говорила мне о том, что находила нас похожими, сравнивала свою жизненную ситуацию с моей. Я же никак не могла понять, какие параллели она усмотрела в наших судьбах и что я могла сделать, чтобы унять ее невысказанную тревогу. Но в тот момент я радовалась любому предлогу отправиться в Европу, к тому же деньги для меня не были лишними.

Итак, я решила покинуть Австралию на несколько месяцев.

Сначала я отправлялась в Лос-Анджелес на встречу с моими агентами, чтобы обсудить права на экранизацию моей первой книги. На следующее утро меня ждал самолет, направлявшийся в Бельгию. Там я проведу несколько дней в одиночестве, потому что Николас в это время будет в командировке в Гонконге.

Близкая подруга Николаса была очень любезна, встретив меня в аэропорту и отвезя в Антверпен. Она дала мне ключи от только что отремонтированной квартиры и оставила в вестибюле, чтобы не мешать знакомству с новым местом жительства и живописным старым городом.

Войдя в просторную квартиру, отделанную в стиле ар-деко, я обнаружила, что единственным цветом был бежевый, во всех его мыслимых оттенках. Я тут же пожалела о том, что проигнорировала предложение Николаса взглянуть на наброски нового дизайна для этой квартиры, когда он меня об этом просил. Позже, почти через год после этих событий, во время литературного ужина в беседе с писателем и уважаемым американским неврологом Оливером Саксом, автором книги «Человек, который принял жену за шляпу», я поняла, что же такое дальтонизм. Николас видел мир не так, как все остальные. Моя светлая кожа, судя по всему, виделась ему в холодном белом цвете, как у трупа. Лестно, нечего сказать! Неудивительно, что он так просил меня отправиться в солярий.

– Я вижу только бежевый цвет, Жаклин, – говорил он мне.

Судя по всему, дизайнер принял его слова буквально. Находясь в квартире, я ощущала себя тонущей в большущей чашке кофе, причем рядом не было ни печенья, ни шоколадки, чтобы порадовать вкусовые рецепторы.