Читать книгу - "Производственный роман (повес-с-ть) - Петер Эстерхази"

Наше положение радужно. (Наше положение радужно. Наше положение радужно.) Есть перспектива и задний план. Кроме того, до нашего сведения доведено, что кафель в уборной превосходный, воздух чистый, здоровый; вода урчит, следовательно, цепь, состоящая из тонких звеньев, соответствует своему предназначению, и ее громыхание не может повредить нашим железным нервам. Шевеление галстука-бабочки оживляет наш внешний вид: двойной подбородок то вдруг исчезает, то появляется, как экономический шпион. Немудрено поэтому, что потоком к нам выносит одного из официантов, официанта. Он подбегает трусцой. (Не пытаясь дышать «по правилам».) Посылаем его к такой-то матери и тотчас же просим прощения и получаем его.

Смешно то, что у него тоже галстук-бабочка. Мы говорим ему об этом без напряжения. Ох, господин, вздыхает он серьезно, недисциплинированно. Советует выпить красного вина, превосходного урожая. Гранатовое «Вагуйхейи» побьет все вина Бургундии. Из него получается кровь, нейтрально говорим мы. Официант неправильно истолковывает нашу двусмысленную сдержанность. Этого не бойтесь, и он кивает. Для этого есть место. Мы заказываем Volnay Clos des Chênes 73-го года. Из того места, где должен находиться парадный носовой платок, мы достаем градусник. Он показывает 20 градусов. Должно быть 16 градусов, поэтому мы отсылаем его назад. Попытаемся еще. Из шампанского подают Moët amp; Chandon превосходный букет бледно-зеленого Chablis окутывает все волшебным туманом, белесый Château'd Yquem оставляет такое впечатление, будто пьешь тлеющие угли.

Ставим на большой серебряный поднос последний стакан. Угол, образуемый мизинцем и безымянным пальцем, действует успокоительно. Успокоение вызывает у нас улыбку. Нам везет: к улыбке не подобрать лица. На ином уровне власти выражаются так: повезло тому лицу, мы щелкаем пальцами: еще как повезло! Но если в этот момент бросить взгляд на руку, на безымянный палец, как раз соскальзывающий с большого, то можно забыть, о чем вообще шла речь, останется лишь отсутствие мотивов, раздражение. Над этим следует подумать; этим мы мало что сказали.

На праздник мы собираемся вместе. Ура. Вдохновляющие труды по его подготовке59 мы берем на себя. Добудем мирного неба, мягкого хлеба, чистой воды и устроим небольшую попойку. Мы бы хотели, чтобы уже на этой стадии цвет предприятия — партийные и хозяйственные руководители появились на месте действия все до единого, отдавая дань почтения. Мы бы хотели, чтобы от приветственных речей на глазах у присутствующих навернулись слезы, а после состоялось открытие какого-нибудь удачно вылепленного бюста. Возложение венков тоже было бы не лишним. Мы бы хотели, чтобы вслед за открытием памятника шло простое, товарищеское, протекающее в дружеском кругу, богатое застолье, где не ощущалось бы нехватки в тостах, в то время как смуглые ребята исполняли бы песни, одну красивее другой.

Хлопнув по заду проходящую мимо секретаршу, Мэрилин Монро, мы приглашаем к себе товарища Пека. Слушай, товарищ Пек Обращаемся к тебе, как товарищ к товарищу. Как товарищ к товарищу? Да. Мэрилин хохочет. Весело поет:

Товарищ, товарищ,

Все равно тебе водить, товарищ.

Ай-яй-яй, но мы тебе прощаем. На обветренном лице Грегори Пека застыло внимание. Я сторонник разговоров начистоту, товарищ Пек.

Ты будешь барменом! Товарищ Пек вскакивает, мы ставим его на одну свою ладонь, указательным пальцем другой обнимаем за талию и так пускаемся в пляс!

Этот бармен,

вот так штучка,

просто класс,

просто класс!

Товарищ Грегори Пек выходит из себя. Встает, засовывает руки в карманы и прислоняется к пепельнице на письменном столе. На секунду опускает голову, а потом, подняв ее, совсем другим голосом, тихо и очень серьезно говорит: я не знаю, кто это выдумал, а главное, кому есть и будет от этого польза! Особенно, кому будет! Одно знаю… землю раздавать — годился, создавать партию — годился, создавать колхозы, подписывать на мирный заем, ходить пешком в снег, в грязь, постоянно портить себе желудок холодной едой — годился. Теперь же — не годен стал60.

Мы понимаем тебя, товарищ Пек. Но времена меняются, и мы вместе с ними. Прошу тебя, товарищ Пек, не воображать, будто задача твоя не важна. Еще как важна. Стоим на носках, а потом опускаемся на пятки. Искривляем свой устрашающий рот: наше чувство власти иногда пробивает дорогу, это нам известно. И вообще, прошлого не воротишь! Не плачь. Ну, ну, не надо, ну: лапуля, сладкий мой.

Товарищ Пек. Не увиливай. Революция состоит не столько из того, чтобы разогнать господ, сколько из того, чтобы изжить лень, неразборчивость, обломовщину. А ты, куманек, будешь выполнять заказы официантов у правого или левого крыла барной стойки, стремясь к цели в этом своем красном галстуке! Работу будешь выполнять на совесть. У стойки, где чрезвычайно важна импозантная, располагающая внешность, будет царить строжайший порядок. Краситься будешь умеренно, друг мой, от фальшивых драгоценностей придется отказаться. Будем надеяться, что на клиентов твои изящные манеры и остроумная беседа произведут приятное впечатление. Будь осторожен, за каждым твоим словом будут внимательно следить. Тебе нужно терпеливо и хладнокровно выслушивать справедливые претензии клиента, потому что люди бывают разные.

Посудомойка будет. Будет также пищевой лед, шейкер из трех частей, блендер, палочка для размешивания с длинной ручкой, барное ситечко, перфорированное барное ситечко, щипцы для льда, ситечко для льда, лопатка для льда, молоточек для раскалывания льда, соковыжималка для лимона, нож из нержавеющей стали с узким лезвием, доска для резки, бутылка с пипеткой, мерные стаканы, перцемолка, перечница, сосуд для растительного масла, баночка для сахарной пудры, сосуд для пищевого льда, комплекте!) штопоров, вынимающиеся пробки с носиком, воронка, мутовка, электрический миксер, сифон-автомат, прейскурант, программки.