Читать книгу - "Охота на викинга - Нильс Хаген"

Лопаткой сгребаю неудачный вариант на тарелку — и тут меня осеняет: чтобы яичница не горела, нужно уменьшить уровень нагрева! Даю сковороде немного остыть и берусь за второе яйцо. Я уже понял, что бить по нему ножом нужно сильно, но не очень. Это чисто русский вариант: «сильно, но не очень», цивилизованному человеку его понять сложно. Но я в России, в соседней комнате находится лучшая девушка в мире, и у меня просто нет выхода — нужно становиться русским.

Сильно, но не очень…

Тюкаю ножом по яйцу. Безрезультатно. Проклятье! Хорошо, увеличим силу удара…

Чер-р-рт!

Опять половина скорлупы — на сковороде. С досадой отбрасываю то, что осталось от яйца, в раковину. Нож в моей руке дрожит все отчетливее. Кухню затягивает сизый чад. Дзинькает тостер. Слава богу, хоть это я умею.

Отважно берусь за третье яйцо, поднимаю его над сковородой. Неожиданно откуда-то сбоку появляется женская рука с браслетом на тонком запястье и отбирает у меня яйцо.

— Что ж ты делаешь, а? Горит же!

Я отхожу от плиты, смущенный и растерянный. Тут же понимаю, как выгляжу со стороны — помятый, с кругами под глазами, с перемазанным яйцами ножом в дрожащей руке. Арита смотрит на меня, и в ее взгляде я читаю целую гамму чувств — от неловкости и презрения до испуга и любопытства.

Наши глаза встречаются, как вчера в «Эштанги». Это длится несколько мгновений. Наверное, она тоже смущена — сон за столом в чужой квартире не красит ни одну женщину. Но в то же время Арита просто прекрасна, потому что сейчас она очень естественна — с растрепанными волосами, с чуть припухлыми глазами, с влажными губами…

На сковородке что-то стреляет. Арита вздыхает и забирает у меня нож.

— Давай, горе луковое. Куда ж ты столько масла-то набуздал…

Это ворчание кажется мне пением ангелов, хотя на самом деле она просто скрывает за ним свое смущение. Как-то очень быстро и споро Арита очищает сковородку, разбивает три яйца — именно так, как это делала тетушка Марта, с «глазами», — режет сыр и укладывает пластинки сверху на жарящуюся яичницу.

Я бестолково топчусь посреди кухни, потом спохватываюсь. Яичница почти готова, сыр расплылся в лужицы. Лезу в сушильный шкафчик за тарелками.

Возбуждение первых минут прошло. Мы почему-то больше не разговариваем. И даже избегаем смотреть друг на друга. В какой-то момент, случайно коснувшись руки Ариты, раскладывающей яичницу — себе одно яйцо, мне два — на тарелки, я вдруг чувствую, что краснею.

Как тинейджер!

Это невероятно, но я действительно очень смущен. И она, похоже, тоже. Мы не говорим о событиях вчерашнего вечера и ночи, не обсуждаем их со смехом, как это обычно делают добрые друзья. Мы молча едим, глядя в свои тарелки. В тишине слышно только позвякивание столовых приборов.

Потому что мы не друзья. Друзья не краснеют, касаясь рук друг друга. Молчание затягивается. Я собираюсь с духом и выдавливаю из себя:

— Э-э… Арита…

Она вскидывает голову, отводит от лица прядь волос.

— Что?

— Кофе? Я хотел предложить… вам кофе.

— Д-да, спасибо.

Запускаю машину, немного шипения, немного пара, кофе тонкой струйкой бежит в чашку, запах разлетается по кухне, сливается с другими ароматами, перемешивается. Я беру чашку.

— Вот, прошу… вас

— Благодарю… вас, — еле слышно отвечает Арита.

Телефонный звонок бьет по нервам, заставляет вздрогнуть. Это не мой телефон. Арита бледнеет, достает плоский дешевый смартфон, прикладывает к уху.

— Да? Я. Да. А как? Поняла. Да, конечно. Прямо сейчас? Хорошо, еду.

Убрав телефон, она смотрит куда-то в угол кухни и тихо произносит:

— Мне пора. Где тут у вас ближайшее метро?

Я вскакиваю, чуть не уронив стул.

— Через двор, вверх по лестнице есть две станции — и обе «Смоленская»… я провожу!

— Нет. Я сама. До свидания!

Арита буквально бросается к двери. Я пропускаю ее и огромными шагами иду следом. Догоняю у двери.

— Э-э…

Она отводит прядь от лица.

— Что?

Я сжимаю кулаки и отважно задаю самый главный для меня вопрос:

— Когда мы увидимся?

Арита смотрит в пол.

— Я не знаю…

— Может, я вам позвоню?

Она открывает дверь, застывает на пороге, вдруг делает шаг обратно в квартиру, встает на цыпочки и, прежде чем я успеваю что-то сказать или сделать, целует меня в небритую щеку.

— До свиданья! — доносится с лестницы под дробь каблучков.

Спохватившись, кричу ей вслед:

— До свидания, Арита!

Закрываю дверь, вижу в зеркале свою донельзя довольную физиономию и вдруг понимаю, что не смогу позвонить этой удивительной девушке — она не оставила мне номер своего телефона…