Читать книгу - "Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова - Андрей Шляхов"

Открыл дверцу салона, зашвырнул внутрь носилки и, обернувшись к Вере, сказал:

— Самое ужасное в том, что когда-то они любили друг друга. Или, хотя бы, испытывали приязнь…

Та промолчала — явно продолжала сердиться. Данилов знал, что надолго ее не хватит — Вера была отходчива.

— Мне только что начальник колонны звонил, — сказал Петрович, когда Данилов сел на переднее сиденье, и достал наладонник.

— Что такое? — по выражению лица водителя Данилов понял, что повод для звонка был важным.

— Ольшевского задержали с наркотой, вот что!

— Это кто такой? — не сразу врубился Данилов.

— Метастаз!

— Да ну?

— В сто шестьдесят восьмой. Пока бригада больного сдавала, Метастаз продал наркому пять ампул морфия и две упаковки трамала. Нарком оказался опером из наркоконтроля.

— И когда это случилось? — спросила Вера.

— Да еще с первого вызова, должно быть. Если уж и до Сорокина дошло…

Сорокин был начальником колонны. Его боялись даже самые «отмороженные» водители. Он умел внушать подчиненным трепет.

— А наши-то хороши — хоть бы словечко сказали! — возмутилась Вера.

— Как ты себе это представляешь? — спросил Данилов. — Сиротина забивает на работу начинает обзванивать все бригады и взахлеб живописать подробности ареста Метастаза? Или рассылает сообщения: «Метастаза повязали. Готовьте передачи»?

— Да ну вас! — рассмеялась Вера, поняв, что сказала глупость.

— Коперника восемь, четвертый подъезд, — Данилов огласил следующий адрес. — Мужчина тридцать восемь, ампутация руки. Редкий повод для квартиры, можно даже сказать — уникальный…

Травматические ампутации конечностей, преимущественно рук, случались на деревообрабатывающем комбинате, были нередки они в кулинарных отделах магазинов, где электрическими ножами разделывались продукты, и изредка происходили на железной дороге. Но на дому такого повода Данилов не припоминал.

— Как разобрало их сегодня, — заметил Петрович. — То ножевое, то ампутация. Вот ты скажи мне — как, сидя дома, можно ампутировать себе руку? Теще в пасть сунуть?

— Ну, зачем же сразу теще?! — подала голос Вера. — Можно и свекрови…

— А если серьезно? — Петрович резво вывел машину из лабиринта дворов и включил «светомузыку», чтобы с чистой совестью развернуться в неположенном месте.

— Можно рубить грудинку на суп и по рассеянности заехать топором по руке, — предположил Данилов. — Хотя — какой силы должен быть удар, чтобы сразу так взять, да и ампутировать руку?

— Да что там гадать — домашний деревообрабатывающий станок! — Вера просунула в передний отсек голову, «облагородив» атмосферу своими пряными, приторно-сладкими (по собственной тайной классификации Данилова — «душными») духами.

Одевалась Вера со вкусом, но вот с косметикой и парфюмерией вечно перебарщивала.

— Надо мной живет дед, мы его папой Карло прозвали, так у него целый день такой станок работает — не всегда удается уснуть после смены, — пожаловалась она.

— Молодец дед! — одобрил Петрович. — Трудится! Краснодеревщик небось?

— Красноносик! — рассмеялась Вера. — Такой же алкаш, как и все!

— Почему — как и все? — Петрович еще не умотался: дальних поездок не было с самого утра, и оттого был разговорчив. — Взять вот нас с доктором…

— Меня не бери, — сказал Данилов. — У меня выговор по этой части.

— Сказал бы я про твой выговор… — Петрович опасливо покосился на Данилова.

— Ты лучше на дорогу смотри, — посоветовал тот. — Поворот к восьмому дому проехал…

— Мы лучше со следующего, — снисходительно пояснил Петрович. — Здесь вечно мусорный контейнер поперек дороги стоит.

Все было так, как предсказали Петрович и Вера. И большой контейнер с целым Эверестом из мусора стоял посреди дороги, и пациент лишился большого пальца правой руки, работая на домашнем деревообрабатывающем станке.

— Я полочку хотел сделать, да рукав у халата забыл подвернуть… — оправдывался он, прижимая к груди перебинтованную пострадавшую конечность с наложенным на предплечье жгутом.

Пациенту повезло, что в момент происшествия дома оказалась жена — медсестра из Института хирургии, недавно вернувшаяся с суточного дежурства. Вместо того чтобы хлопнуться в обморок при виде залитого кровью мужа, вопящего благим матом и его окровавленного пальца, валяющегося на полу, она начала действовать.

Перво-наперво сдернула с мужа пояс от махрового халата и туго перетянула им его правое предплечье, остановив кровотечение. Затем обработала рану перекисью водорода и наложила повязку. Палец положила в один целлофановый пакет, а в другой высыпала несколько кубиков льда из холодильника, завязала оба пакета узлом и положила их рядышком в пластиковый контейнер, закрыв его крышкой. В качестве противошокового средства поднесла благоверному стакан водки, после чего снабдила наложенный на предплечье жгут запиской, в которой указала время наложения, и даже заблаговременно одела его в спортивные штаны и сандалии и собралась сама.

Бригаде осталось только сделать пациенту обезболивающий укол и запросить место на госпитализацию, хотя и так было ясно, что мужика придется вести на северо-запад Москвы в сто шестьдесят седьмую больницу, расположенную на улице Авессалома Адылова.

По пути жена пациента обсуждала с Верой сравнительные достоинства и недостатки работы на «скорой» и в хирургическом отделении, а сам пациент спокойно дремал на носилках. Лишь при выгрузке из машины он заволновался и тихим голосом потребовал:

— Ира, пообещай, что не выбросишь станок, пока меня не будет дома.

— Со станком ты уже простился, Самоделкин! — По тону любящей супруги сразу стало ясно, кто в семье привык командовать, а кто — подчиняться. — Теперь полочки станем в «Икее» покупать, так спокойнее!

— Мне же скучно будет…

— Куплю тебе аккордеон!

Ира тряхнула гривой черных волос и, неся в руках контейнер с частицей своего мужа, последовала за каталкой.

«С одной стороны, вроде бы как повезло мужику с женой, — подумал Данилов. — С другой — поживешь немного с таким домашним генералиссимусом и не руку, а голову в станок с горя сунешь…»

Доложив о том, что бригада освободилась, Данилов совершенно неожиданно, без запроса, получил полчаса на обед.

— Ну и хорошо, — обрадовался Петрович. — Сейчас затаримся в ближайшей лавочке и пообедаем. А то пока в район вернемся — сто раз новый вызов дадут!

В ближайшей лавочке — одном из сетевых супермаркетов — Петрович купил себе две булки, лоточек с нарезанной колбасой и бутылку газированной минеральной воды. Вера, вечно заботящаяся о своей фигуре, ограничилась йогуртом и двумя зелеными яблоками.