Читать книгу - "Дерьмо - Ирвин Уэлш"

- И тебе всего, приятель, - улыбаюсь я. - Здесь, наверно, немного прохладно. Я бы на твоем месте па несколько неделек перебрался туда. - Показываю на роскошный фасад отеля «Балморал». - Пусть попотеют ребята из обслуживания номеров. Расслабься, сбрось напряжение. Знаешь, в этом есть смысл.

Мудак бросает на меня злой взгляд, но я уже вижу в его глазах страх перед наступающими холодами и перспективой провести на улице всю долгую зиму, которая, вполне возможно, положит конец его жалкому существованию. Впрочем, если залить в себя еще пару банок, то и не заметишь, как тебя заберет дедушка Мороз.

Беру курс на Саут-Сайд, думаю, не заглянуть ли в пивнушку Алана Андерсона на Инфермари-стрит. Интересно, что сейчас поделывает старина Алан? Один из наших типичных сереньких игроков семидесятых; тогда таких было пруд пруди, как будто их на фабрике штамповали. Кругом суета: наркоманы покупают всякую дешевую туфту в лавчонках у цветных, школьники, пользуясь переменой, водят носом в музыкальных магазинчиках, торгующих залежалым товаром.

Всматриваюсь в витрину телемагазина, пытаясь разобрать счет. В Англии «Манчестер Юнайтед», «Арсенал», «Ньюкасл», «Челси» и «Ливерпуль» - все победили. Жду результатов первенства Шотландии, и тут холодный воздух прорезает дикий крик, от которого у меня волосы встают дыбом. Поворачиваюсь и вижу, как на дороге образуется толпа. Подхожу посмотреть, в чем дело, отталкиваю застывших с открытыми ртами придурков и вижу на земле бьющегося в судорогах хорошо одетого мужика лет сорока с лишним. Одной рукой бедняга вцепился в грудь.

Мужик быстро синеет, а стоящая рядом женщина истошно орет:

- КОЛИН! КОЛИН! ПОЖАЛУЙСТА! ПОМОГИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА!

Плюхаюсь на колени возле распростертой фигуры.

- Что случилось? - кричу ей. Парень, похоже, не дышит. К тому же он еще и обоссался - на брюках медленно расплывается черное пятно.

- Сердце... это, должно быть, сердце... у него больное сердце... о, Колин... ооо, нет... КОЛИН, НЕТ! О ГОСПОДИ, НЕТ!

Опускаю его голову на землю и начинаю делать искусственное дыхание рот-в-рот. Ну же, давай... дыши...

Я чувствую, как жизнь уходит из него, как тепло оставляет тело, и пытаюсь вернуть ее в него, но ответа нет. Лицо у него белое, он похож на манекен. Поворачиваюсь к женщине. Она тоже белая, и слова, выползающие из ее рта, кажутся мне бессмысленным бормотанием.

- Что?

- Сделайте что-нибудь... пожалуйста... - выдавливает она.

- Ну же, приятель, - кричу я мужику, - ты не можешь вот так взять и помереть... - Поворачиваюсь к глазеющей на нас толпе. - Вызовите «скорую помощь»! И УБЕРИТЕСЬ НА ХУЙ С ДОРОГИ!

Нажимаю ему на грудь, колочу по этой чертовой груди, но он не реагирует, и во мне нарастает злоба. Щупаю запястье. Пульса нет.

ЖИВИ

ЖИВИ

ЖИВИ

- Ты должен жить, - тихо говорю я. Глаза у него уже закатились.

Прямо над ухом кричит женщина:

- КОЛИН... О БОЖЕ, НЕТ...

Не знаю, сколько проходит времени. Я сижу рядом с этой бесформенной вещью, лежащей в зловонии собственных экскрементов, и держу в своей руке руку женщины. Слышу вой сирены. Чувствую чью-то руку на своем плече.

- Все в порядке, приятель. Ты сделал все, что мог. Его уже не вернешь.

Поднимаю голову и вижу парня с торчащими из носа рыжими волосками. На нем блестящий зеленый плащ.

С ним возятся санитары. Внезапно женщина обнимает меня. Ее приятный сладковатый аромат уже смешался со зловонием мертвеца.

- Почему... он был хорошим человеком... он был хорошим человеком... почему?

Поначалу мне не по себе от ее навязчивой, неуклюжей близости, но потом наши тела сами собой приспосабливаются друг к другу, как рука к перчатке.

- Да? Да?

Я киваю, чувствую, как по щеке ползут слезы, и вытираю лицо. Женщина застывает в моих объятиях, ее голова на моей груди. Я бы хотел держать ее вот так вечно. Держать и не отпускать.

«Скорая» собирается отъезжать, мы отстраняемся друг от друга, и я чувствую холодную пустоту одиночества, заполняющую то пространство, где только что была она. Встаю и поворачиваюсь к зевакам. Одни и те же лица. Все время одни и те же лица. Как в том тупом фильме, где все собираются поглазеть на трагедию.

- Что уставились? Какого хера ждете? Идите, делайте свои гребаные покупки! Все! - Я достаю полицейский значок. - Полиция! Разойтись!

Мертвец лежит на каталке, женщина плачет на его груди. Вот что надо всем этим мудакам. Так было и на похоронах принцессы Дианы. Они приходили туда, чтобы вглядеться в глаза тех, кто действительно ее знал, чтобы упиться горем с их лиц.

Кто-то трогает меня за рукав.

- Кто вы?

- Брюс Робертсон. Детектив-сержант Брюс Робертсон! - кричу я. - Лотианская полиция.

- Что здесь случилось?

Я смотрю на задающего вопросы парня.

- Пытался спасти его... но... он все равно умер. Взял и умер... я пытался его спасти...

- Что вы при этом чувствовали?

- А? Что? Какого хера...

- Брайан Скаллион, «Ивнинг ньюс». Я наблюдал за вами. Вы отлично поработали, детектив-сержант Робертсон. Что вы почувствовали, когда ничего не получилось? Как оно...

Я отворачиваюсь от недоумка и ухожу, проталкиваясь через толпу. Спускаюсь на Инфермари-стрит и бреду, ничего не видя вокруг, к пивнушке Андерсона.

Парень не должен был умирать. Та женщина, она любила его.

Мне зябко. Холодно.

Лучшее средство от холода - двойная порция виски. Потом переключаюсь на водку - у нее другой запах, который еще не все научились распознавать. Повторяю. И еще. Думаю о том парне. Когда я пытался вернуть в него жизнь, то как будто наталкивался на какую-то противостоявшую мне силу. Как будто пытался наполнить ванну без затычки, а вода все уходила и уходила.

К черту бар. Сажусь в машину. Прыскаю в рот какой-то гадостью, прополаскиваю и сплевываю на белый снег. Голубой раствор проседает на белом. Даю газ и с ревом сворачиваю за угол. Какой-то недоумок пытается сигналить, но мне не до него.

К работе, однако, меня уже не тянет; впрочем, если на то пошло, меня не тянуло к ней никогда. Для виду оставляю машину на служебной стоянке, а сам сматываюсь пораньше. Какое-то время тащусь пешком под снегом, потом останавливаю такси. Дома включаю телевизор и просматриваю по телетексту результаты матчей. «Хартс» играл в Рэгби-парке и продул со счетом ноль-три.

Предпринимаю попытку прибраться и даже выбрасываю несколько тарелок с объедками и пару упаковок с китайской жратвой. Крисси приходит рано, что всегда меня раздражает, потому что в доме полный бардак. Зато в глазах у этой подстилки возбуждающая смесь желания и преданности. Рост у нес пять и четыре. Вес никогда не переходил за шесть стоунов. Выглядит Крисси далеко не блестяще в чересчур яркой желтой блузке и черной, выше колен юбке, пошитой, похоже, из того же материала, что и мои штаны. В общем, ей место в хосписе, а не в героиновых грезах.