Читать книгу - "Рядом с алкоголиком. Исповедь жены - Катерина Яноух"

В эту минуту я так ненавидела Рихарда, что у меня было желание выбросить телефон из окна. Но я не сделала этого, я все еще прижимала трубку подбородком к плечу.

– В задницу! Чтоб ты провалился! Миранда упала, ударилась, и это все твоя вина, ты, сраный дебил! Черт возьми, надо теперь ехать с ней в больницу! Пока! Надеюсь, что ты упьешься до смерти, ты, дерьмо…

Я грохнула телефоном и подняла всхлипывающую дочь. Наконец-то, высказав Рихарду, какой он никчемный отец, я могла помочь ей.

В комнату вошла Шарлотта.

– Где ты была? Миранда упала! Тебе обязательно надо было уйти именно в ту минуту, когда…

– Я была на улице, в туалете. Извини, я думала, что ты хочешь поговорить с ним без свидетелей.

– Да нет, я не хотела этого. Мне нужна твоя помощь. Ради всего святого, Шарлотта, ты нужна мне… нужна…

Только теперь брызнули слезы. Я рыдала, крепко прижимая к себе Миранду, и ее всхлипывания смешивались с моими.

Шарлотта опустилась на пол рядом со мной и обняла меня.

– Ну, ладно тебе, – тихо произнесла она.

Я расплакалась еще больше. Все плакала и плакала и никак не могла остановиться.

– Он… алкоголик, – выдавила я из себя в перерывах между рыданиями. – Постоянно… Только… Врет…

Шарлотта продолжала меня обнимать, и это было счастье, что она оказалась рядом. Мне было очень уютно в ее объятиях. Я убаюкивала Миранду, а Шарлотта успокаивала нас обеих. Эдвард же с Йоахимом и не знали, что им делать.

– Мальчики, идите к нам, – позвала их я.

Они пришли, и теперь мы сидели, обнявшись, все вместе. Сидели так долго, что у меня даже возникла мысль о счастливой смерти, вот такой, в объятиях тех, кого ты любишь больше всего на свете.

Всему приходит конец, и в мою душу снова вернулась ненависть. Я должна отомстить Рихарду. Это был яд – неукротимое желание отомстить ему, потопить его не покидало меня.

Через пару минут я снова связалась с ним по телефону.

– У нее идет кровь. Чтоб ты провалился! Как ты можешь оставить меня одну с покалеченным ребенком и даже не приехать! Что ты за чудовище такое!

– Что? Все так серьезно? Но ведь Шарлотта рядом с тобой!

– Шарлотта! Шарлотта не ее отец! Миранде, возможно, будут зашивать рану. Боже, боже, боже, почему тебя здесь нет?

На самом деле с Мирандой все было не так плохо, но ему об этом не обязательно было знать.

Я хотела насладиться его страхом. Его беспокойством. Я очень надеялась на то, что он перепугается. Я хотела, чтобы он почувствовал свою вину, чтобы был целиком и полностью раздавлен.

– Это что, на самом деле так серьезно? Почему ты за ней не присматривала? А что делала Шарлотта?

– Шарлотта была на улице, в туалете, и все это из-за тебя! Если бы ты не вывел меня из себя, ничего бы не случилось!

Я снова расплакалась. Я жалела себя более чем когда-либо. Только представьте себе: дело дошло до того, что жертвой стала моя дочь. Он виноват, что я не смогла ее уберечь, пусть даже я и видела, что она каждую минуту может упасть.

В тот вечер было еще много телефонных разговоров. Он звонил, когда я мыла посуду, когда пеленала Миранду, когда чистила зубы Йоахиму. Я звонила ему, когда дети играли, когда я убирала на кухне, когда стелила постели. Мы звонили друг другу, наверное, миллион раз. Я по телефону чувствовала, как он все больше и больше пьянеет. Мы уложили детей и до глубокой ночи смотрели телевизор. Шарлотта сказала, что устала и хочет лечь отдохнуть. Взяв полотенце, ушла в домик, где она обычно спала.

Я осталась одна. Одновременно желая и не желая, чтобы он приехал, я представляла себе, как он будет выглядеть. Как от него будет нести алкоголем. Спрашивала себя, зачем он мне вообще нужен. Для чего? Учитывая все обстоятельства, он мог спокойно остаться в городе. Наверное, мне нужно было просто выбросить его из головы.

Наконец он все же приехал ночным автобусом. Тем, который отправлялся в одиннадцать. Я лежала, как обычно, в постели и прислушивалась к тиканью часов, когда услышала его шаги на веранде. Улыбнись, Мариса. Твой муж дома. Ты не будешь его ни в чем упрекать. Сейчас он здесь. Возьми себя в руки, Мариса! Сжав зубы, я улыбнулась сама себе, чтобы отрепетировать улыбку. Радуйся! Он все-таки приехал. Ты не будешь придираться к его словам, не будешь ничего говорить…

– ГДЕ ТЫ БЫЛ ТАК ДОЛГО?

Я села на постели и зарыдала. В нос ударил запах виски. Он, не медля, что-то выпалил в ответ. Через секунду ругань неслась полным ходом.

Пришел заспанный Эдвард.

– Вы поругались?

– Да, дорогой, потому что…

– Нет, дорогой, мы с мамой просто разговариваем, – пробубнил Рихард.

– Иди, ложись спать, дорогой, ничего не случилось.

Он окинул нас оценивающим взглядом, покачал головой и вышел из комнаты. Как только двери за ним закрылись, мы снова принялись орать друг на друга.

– Ладно, я лучше свалю отсюда! Ты сумасшедшая. Я бросаю все только для того, чтобы приехать к вам, а ты на меня орешь! Не знаю, для чего я вообще приехал. Вызову такси и вернусь в город. Можешь оставаться сама со своими капризами, ты, бешеная дура!

– Давай, давай! Чего ты ждешь? Убирайся! Убирайся и больше никогда не возвращайся!

Он надел куртку и снял трубку телефона, чтобы вызвать такси.

Мне стало не по себе. Я испугалась. Внезапно я поняла, что не хочу, чтобы он уезжал. Я не хотела провести на даче еще одну ночь в одиночестве, без него.

Хлопнули двери. Я выпрыгнула из постели и побежала за ним.

– Пожалуйста, Рихард, прости меня, прости, прости. Меня просто всегда выводит из себя, когда ты не приезжаешь. Не уезжай. Что скажут завтра утром дети, если тебя здесь не будет? Эдвард…

– Мне все равно, что они скажут. Ты вообще уже сошла с ума! Ничего удивительного, что я иногда выпиваю! – он вырвался из моих рук и вышел на улицу.

На мне были лишь тонкая ночная рубашка и тапочки, но я побежала за ним. Неожиданно меня обуял страх, что он может бросить нас именно сейчас.

– Очень тебя прошу, останься! Я больше не буду противной. Иди сюда, пойдем, ляжем.

Была холодная апрельская ночь, деревья в саду еще не опомнились от зимы, и мы стояли там, как два упрямца, готовых до самого конца настаивать на своем.

Наконец он уступил первым. Думаю, что мне полегчало от этого. В крови у него бурлил алкоголь, он был уставшим. К тому же он не только пил, но и работал. Немного…

Мы обнялись. Я проливала невидимые слезы над своей трусостью и собственным эгоизмом. Я попробовала отвлечься и не вычислять, сколько он выпил. Ведь пьяный мужчина все же лучше, чем никакой, правда? Мы вошли в дом, я помогла ему разуться. Папочка устал. Я уселась на него верхом, помогла ему войти в себя и снова заплакала, когда мы занялись любовью. Теперь уже по-настоящему. Не думаю, что он это заметил.