Читать книгу - "Повелитель снов - Масахико Симада"

Наверное, он говорит это полушутя. Выражение лица у него совсем не изменилось. Внезапно Майко подумала: а он, оказывается, одинокий человек.

– Случись землетрясение, упади самолет, умри господин император, люди не будут опечалены, – сказала она.

– Это точно. У вас есть любимый?

– Нет. Как раз ищу его.

– Любовь – это strong energy.[68]Сколько бы ни росла иена, она не сравнится с power[69]любви. Но это in the case of women.[70]Я думал, что, когда закончится война, японские мужчины превратятся в рабов и государство под названием «Япония» исчезнет, прекратит свое существование. Императора казнят, а мужчин отправят на принудительные работы. Тщедушные intellectual в лучшем случае станут преподавателями английского или servant[71]жен Officer.[72]Или же у них будет еще одна возможность: превратиться в геев, следить за собой и служить Officer адъютантами. С женщинами по-другому. Они станут любовницами или женами американцев. И тогда еще раз потребуется «плодиться и размножаться». Все дети послевоенного поколения будут полукровками, японцы thoroughbred[73]будут уничтожены. Таким образом, на территории Японии возникнет новое государство. Именно так. Япония должна radically[74]измениться. Не Americanized только на surface уровне, радикально должно измениться всё: и люди, и язык, и пища, и обычаи, и культура. Я считал, что движущей силой этих изменений станет сила любви японских женщин. Соперничая друг с другом, они завоюют любовь иностранцев и дадут жизнь талантливым детям любви. На этом фоне японские мужчины будут вкалывать до кровавого пота. А если им это не по душе, они могут стать геями или уехать из Японии. Когда я убегал с поля боя в джунглях острова Лейте, я думал только о том, как попасть в плен к US Army. Это был правильный выбор на инстинктивном уровне. If I returned to Japan I would have made an attempt to escape from Japan.[75]Даже если бы мне пришлось превратиться не в японца, а в кого-то другого.

В его словах слышалось проклятье в адрес всех японцев. Он не мог смириться с тем, что Япония никуда не исчезла, а, наоборот, через тридцать лет с небольшим начала хозяйничать на Земле как империя с развитой экономикой. В истории, созданной господином Катагири, послевоенной Японии не существовало. На Дальнем Востоке по-прежнему находилась страна под названием Japan, но она была чужой, и он не хотел признавать ее существования. Делать нечего, придется терпеливо выслушать его, подумала Майко, а то жалко становится, как представишь себе, что никто не верит созданной Катагири истории.

– После войны японцам нужно было жить как одиноким волкам. Полностью раскаяться в своих легкомысленных убеждениях и сражаться с иностранцами один на один. Do you understand what I mean?[76]

Майко покачала головой. Разве это можно сразу понять?

– Катагири-сан, вы, наверное, эгоист? Сами для себя решили, как жить после войны. Также и остальные. И военные, и женщины, и интеллектуалы, и дети – все всё решили для себя сами. А потом посмотрели – Япония стала экономически развитой империей. И так император выжил волей обстоятельств.

Глаза за стеклами очков загорелись. Кажется, я сказала что-то непозволительное. От приторно-сладкого запаха дыма можно было задохнуться. Господин Катагири хрипло рассмеялся и тут же оборвал свой смех.

– На войне все эгоисты. Otherwise[77]не спасешься. И на войне в Тихом океане, и во Вьетнаме. Наверное, все были эгоистами. Но не были сиротами. Какой толк от эгоистов, которых охраняет American father[78]и балует Japanese mother.[79]В нынешней Японии царит упадок исключительно по вине непоследовательных эгоистов. Японские военные круги и политики, виновные в Shameful[80]поражении, были эгоистами, страдающими inferiority complex.[81]Я по собственной воле стал сиротой. Война между Японией и Америкой, возможно, закончилась, но моя война с Японией не закончится никогда. Пусть говорят, что заключили The San Francisco Peace Treaty,[82]но лично я ни с кем не заключал никаких Peace Treaty. Разве Япония встала на ноги благодаря Economic growth?[83]Don't say something so stupid![84]Разве японские предприятия чем-нибудь отличаются от японских войск, которые не несли никакой ответственности? Разве среди «бойцов» японских предприятий есть хоть один сирота? Сирота способен бросить предприятия и справиться в одиночку. Все остальные ничем не отличаются от японских солдат. Вы так не думаете? По-моему, вы тоже избрали путь сироты, не так ли?

– Я просто…

– Well.[85]Я ненавидел армию. Все время искал возможность убежать оттуда. Это удалось благодаря поражению. Мне повезло. Меня переправили в Америку, я провел два года в лагере, после чего объездил всю страну; в меня кидали камнями, устраивали темную, но я сумел прожить долгую жизнь. Вы слышали о японских иммигрантах, у которых во время войны конфисковали имущество как у представителей вражеской страны, а самих поместили в лагеря? У них тоже не было иного выбора, кроме как стать сиротами. Они знали, насколько сложно стать американцами. Я, как они, я тоже вынес муки и страдания. Но в отличие от них я был японским солдатом, Если, переродившись в сироту, собираешься жить в Америке, то ответственность за войну ты должен взять на себя. Для меня это означает – продолжать свою собственную войну до самой смерти.

– Катагири-сан, а чем вы занимались в Японии?

– В своей прошлой жизни? Был беглецом из рода Тайра. Такая уж судьба – вечно бежать куда-то. Потомки рода Тайра никогда не обременяют себя лишним скарбом. Они хорошо умеют изменять свой облик. Я родился в семье преподавателя английского языка в Айдзу.[86]Во время войны был студентом-медиком левых убеждений. Должен был стать военным врачом, но то ли в результате чьих-то интриг, то ли просто плохо учился, в общем, я оказался в санитарном батальоне. Правда, благодаря этому я и смог попасть в плен к US Army. К сожалению, у меня даже не было японской медицинской лицензии, но среди американцев японского происхождения в Los Angeles меня ценили на вес золота. Хотя подполье есть подполье. Я не мог достать хороших лекарств и вынужден был в основном делать незаконные аборты. Однако всю жизнь заниматься этим мне не хотелось. Как ни смешно, я собирался стать педиатром. К тому же я был молод. И тогда я решил перебраться в New York. Загорелся идеей, о которой узнал от одного американского японца. Называлось это дело Oriental Shiatsu massage,[87]суть его состояла в популяризации сиацу. Этот японец был Pioneer. Он знал мануальную терапию дзюдо и собирался открыть clinic. Но осуществить задуманное у него не получалось. Способность предвидеть слишком далеко вперед не приводит к хорошим результатам. В те годы восточное и японское невозможно было продать. Никто не ел sushi, не ездил на японских автомобилях. Тогда считалось стыдным быть японцем. Я мыл тарелки, работал плотником, совмещая работу с учебой, и получил диплом врача. Благодаря одному человеку. В итоге диплом мне не пригодился, но он стал стимулом в моей сиротской жизни. Сейчас я думаю: именно благодаря тому, что я стал сиротой, я смог избежать увлечения патриотизмом, стремлением к миру, любовью к человечеству – этими песнями, исполняемыми стройным хором вечно грызущихся людей. Я хотел сам создать свою страну. Я хотел прожить историю после гибели Японии и построить республику сирот.