Читать книгу - "Flashmob! Государь всея Сети - Александр Житинский"

Девицы визжали, натурально.

Я оглянулся, чтобы посмотреть на Кирилла, и увидел, что его нет среди гостей. Именинник попросту смылся, отбыв положенную церемонию.

Не успел я дослушать вторую песню Рики, как официант принес мне записку. Там рукою Кирилла было написано:

«Дон, пожалуйста, зайдите сейчас в библиотеку. Я Вас жду».

Об этом в другой раз. Зизи приготовила завтрак внизу и зовёт меня. Сейчас будет рассказывать о своих впечатлениях. Впрочем, завтрак весьма поздний, более напоминающий ужин. Мы вернулись из гостей часа в четыре ночи и спали до трех дня.

donnickoff

13 сентября 20… года

Зизи в восторге. Зизи пляшет и поёт. Ей удалось пробиться в высшее общество, а какой-то смазливый мальчик из «Фабрики звёзд» пригласил ее на ужин.

– Ага, это так называется, – сказал я. – Небось, педераст.

– Какая разница, Дон! Тебе же лучше, если педик.

И запела «Круто ты попал на ТиВи…»

Целовалась с журналистом-международником. Там вообще после полуночи была полная вакханалия, пляски голыми при луне, как в «Золотом теленке», на фоне подаренного «лексуса».

Я ничего этого не видел, поскольку был занят разговором. Посему замолчу.

Скорее бы она уехала к своему пидору.

donnickoff

15 сентября 20… года

Так вот, вернусь разговору в библиотеке.

Это то место, где мы с Кириллом обычно занимаемся. Богато обставленная библиотека с темными дубовыми стеллажами и отличным подбором книг, где преобладает историческая и философская литература.

В кабинете было полутемно, лишь горела старинная лампа с зелёным стеклянным абажуром, стоящая на письменном столе, покрытом зелёным же сукном.

В кожаных креслах возле маленького столика сидели Кирилл и незнакомый мне человек. На столике была ваза с фруктами и бутылка дорогого красного вина. Стояли три тонких фужера.

При виде меня Кирилл и незнакомец поднялись с кресел.

Незнакомец был небольшого роста, чуть ли не на голову ниже Кирилла, с буйной жесткой растительностью на голове, в которой достаточно было седины, с такою же бородой и короткими мощными руками. Он был в плотно облегавшем свитере, сквозь который угадывалось крепкое тело.

Его вид живо напомни мне профессора Челленджера из знаменитого романа Конан-Дойла. Именно так я его себе и представлял.

– Дон, я давно хотел познакомить вас с Григорием Ефимовичем Фихтенгольцем, моим учителем… – сказал Кирилл, делая жест ладонью в сторону бородача.

Мне показалось, что слово «Учитель» было произнесено с большой буквы.

– Очень приятно. Фихтенгольц, – бородач крепко пожал мою руку короткими мощными пальцами.

– Донников, – кивнул я.

– Присаживайтесь к нам, – пригласил меня Кирилл.

Он подвинул к столику третье кресло и разлил вино в бокалы.

Мы выпили, не чокаясь.

Последовала небольшая пауза.

– Дон, как вам нравится всё это? – наконец спросил Кирилл, сделав легкий кивок в сторону окна, из-за которого едва пробивался Рики Мартин.

Я пожал плечами.

– Ты же знаешь, что я там чужой. Никого не знаю, никому неинтересен, да и мне они неинтересны.

– А позвольте спросить, второе проистекает из первого? То есть они вам неинтересны лишь потому, что вы неинтересны им? – встрял Фихтенгольц.

– Вряд ли. Но вполне мог бы быть интересен в качестве коучера Кирилла, как пишет светская хроника, – улыбнулся я.

– Уже интересны, – кивнул Кирилл. – Три журналиста просили показать вас, хотят брать интервью.

– Значит, я вовремя смылся…

Кирилл взглянул на часы.

– Я оставлю вас наедине ненадолго? Нужно время от времени показываться публике.

И он вышел. Как мне показалось, оставил нас наедине намеренно.

Григорий Ефимович разлил вино и приветственно приподнял бокал, глядя мне в глаза.

– Ваше здоровье… Алексей Данилович, у меня к вам серьезное дело. Точнее, предложение.

– Я вас слушаю.

– Я долго колебался, пока Кирилл не развеял мои сомнения. Дело не только трудное, но и опасное. Но кроме вас, некому…

Я молчал.

Фихтенгольц задумался, как бы выбирая, с чего начать.

– Без обиняков. Помогите Кириллу бежать отсюда, – наконец произнес он.

– Бежать?

– Именно. Он же здесь охраняемый узник.

– Но зачем? Он готовится к поступлению в Гарвард, насколько я знаю. Какой же он узник?

– Он не хочет в Гарвард.

– Ну… пусть тогда идёт в Университет.

– Исключено. По завещанию отца ему запрещено поступать в российское учебное заведение. Но дело не столько в этом…

– А в чём же?

И Фихтенгольц рассказал причину, по которой Кирилл намеревался бежать. Он хотел «посмотреть Россию», ни больше, ни меньше. План показался мне наивным.

– А вы не считаете, что нам всем неплохо было бы посмотреть на Россию? – спросил я.

– Считаю, – кивнул бородач. – Но нам уже поздно, да и ничего, кроме запоздалого любопытства, мы не удовлетворим. А юноше нужно для дела.

– Для какого, если позволите?

– Я воспитывал его как государственного мужа России. У него эта миссия, он об этом знает, более того, были кое-какие знамения… Но он сам вам расскажет, если захочет. В знамения я, кстати, не верю, а вот воспитан он именно так.

– Вы хотите сказать, что воспитывали из него политика?

Фихтенгольц поморщился, будто глотнул хины.

– Господь с вами! Политика!.. – укоризненно повторил он. – Государственного мужа России! Небо и земля. Их не так много было в нашей истории. Юноша не испорчен школьным воспитанием, получил только домашнее под моим руководством, у него есть идеалы, честолюбие. И он прямой потомок первого русского жалованного дворянина Никиты Демидовича Демидова, урожденного Антюфеева, уральского кузнеца. Петр Великий подарил ему дворянство и дал первую в России грамоту на дворянсто. До этого грамоты давались на титулы… Но это к слову. Кровь хоть и не княжеская, но это даже лучше… Он далеко пойдет, уверяю вас. И может быть, дальше, чем мы думаем.

– В Президенты?

– Я не люблю загадывать, – сказал Фихтенгольц.

Тут вернулся Кирилл, то есть будущий государственный муж России.

– Кирилл Юрьевич, я рассказал Алексею Даниловичу о ваших планах, – обратился к нему Фихтенгольц.

«Ого! – подумал я. – У них высокие отношения». В этом церемонном обращении не было ни грамма иронии.