Читать книгу - "Особые отношения - Дуглас Кеннеди"

Я не впала в панику, даже не особо испугалась. Просто нажала кнопку вызова. Потом дотянулась до телефона и набрала номер мобильника Тони. Номер был занят, поэтому я позвонила на его прямой номер в редакции и оставила сообщение на автоответчике.

— Привет, это я, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Началось… так что, когда вернешься в Лондон, приезжай, пожалуйста, в Мэттингли.

Едва я успела положить трубку, ко мне подошла дежурная сестра. Бросив взгляд на мокрую постель, она позвонила. Два санитара прибыли очень скоро. Встав по обе стороны моей кровати, они опустили колесики и выкатили меня из палаты, обсуждая, по какому коридору лучше доставить меня в родильное отделение. По дороге у меня начались схватки, сначала слабые, но все усиливающиеся. К тому моменту, когда за мной закрылись двери, боль стала нестерпимой. Казалось, кто-то сжимает мои внутренности железной хваткой, взявшись показать мне новые пучины страдания. Акушерка — крохотная, тщедушная азиатка — была уже на месте. Схватив с тележки пакет хирургических перчаток, она вскрыла его, натянула перчатки и сообщила, что собирается осмотреть шейку матки. Хотя я понимала, что она старается орудовать как можно аккуратнее, прикосновение пальцев в перчатке показалось мне хваткой стальных щипцов. Я и отреагировала соответственно.

— У вас очень сильные боли, да? — спросила акушерка.

Я кивнула.

— Доктор подойдет с минуты на минуту…

— С ребенком все в порядке?

— Да, я уверена, что все…

— Новая безумная схватка. Я громко вскрикнула, потом собралась, спросила:

— Нельзя ли сделать обезболивание?

— Пока вас не осмотрел доктор…

— Пожалуйста…

Она погладила меня по плечу:

— Сейчас что-нибудь придумаем.

Но прошло не меньше десяти минут, пока она вернулась с санитаром. К этому времени у меня было темно в глазах. Боль была такая, что я признала бы себя виновной в совершении любых злодеяний, от Французской революции до глобального потепления, лишь бы от нее избавиться.

— Где вы были? — громко и сипло вопросила я.

— Потерпите, пожалуйста. Там еще три роженицы в очереди на ультразвук.

— Не хочу я ультразвук. Я хочу обезболивание.

Но меня все-таки повезли в кабинет УЗИ, намазали живот гелем и положили на кожу два плоских щупа, комнату вошел полный мужчина в белой куртке, Под ней были клетчатая рубашка фирмы «Вайелла» и плетеный галстук. На ногах красовались зеленые резиновые сапоги. Убрать форменную куртку — и перед вами типичный помещик. Если не считать того, что сапоги этого эсквайра были забрызганы кровью.

— Я мистер Керр, — отрывисто сообщил он. — Замещаю сегодня мистера Хьюза. Небольшие неприятности у нас, так?

На этом месте его неожиданно прервала ассистентка, проводившая исследование. Она произнесла фразу, которую любому из нас меньше всего хотелось бы услышать в подобной ситуации: «Мне кажется, сэр, вам нужно на это взглянуть».

Мистер Керр посмотрел на экран, глаза у него непроизвольно расширились, потом он повернулся и начал готовить какие-то инструменты. Он торопливо переговаривался с сестрой — к своему ужасу, я различила слова: «Приготовьте детский респиратор».

— Что происходит? — спросила я.

Мистер Керр подошел ко мне:

— Я должен вас осмотреть. Может быть не очень приятно.

Он засунул в меня пальцы, надавливал, ощупывал, уже собиралась приступить к нему с расспросами о том, что же он там нашел, как началась новая схватка, от которой я закричала.

— Анестезиолога уже вызвали, — доложил мистер Керр. — Нам придется сделать вам экстренное кесарево сечение.

Прежде чем я успела отреагировать, он пояснил, что, как показал ультразвук, пуповина обмотала шею младенца.

— Ребенок умрет? — перебила я.

— На мониторе мы наблюдаем хорошее сердцебиение. Но надо пошевеливаться, пока…

Он не закончил фразу, потому что двери растворились и появились два санитара с каталками. Одну из них подкатили прямо ко мне. Следом вошла индианка в белом халате и тоже устремилась к моей кровати:

— Я доктор Чатерджи, анестезиолог. Расслабьтесь немного.

Ватным тампоном она протерла мне левую руку выше локтя.

— Сейчас сделаем укол, — говорила она, вводя иглу мне в руку, — а теперь начинайте считать от десяти до одного.

Я послушно забормотала: «Десять, девять, восемь…». После чего мир померк.

Это так странно — искусственно выключиться из жизни на какое-то время. Это не сон, ты даже не можешь отследить течение времени. Просто выпадаешь в никуда, и никакие мысли, страхи, боль не способны вторгнуться в твою душу. Сон проницаем, его легко нарушить, а здесь все находится под строгим контролем химических веществ. И это — учитывая целый час непрерывных мучений — меня вполне устраивало.