Читать книгу - "Быть может… - Вера Заведеева"

Великолепные цветники с благоухающими розами, которыми всегда славился Душанбе, вскоре превратились в огороды, а балконы величественных зданий в центре города запестрели вывешенными на всеобщее обозрение подштанниками. Местная власть запаниковала. Привычные коммунистические мантры не действовали. Народ бунтовал. Москва с его КГБ ему теперь – не указ.

На русских, к которым таджики всегда относились с почтением как к старшим, теперь стали косо поглядывать. Родные и друзья Елены Ивановны забеспокоились. Что делать? В Душанбе родились они сами и их дети. Как бросить все нажитое и отправиться в неизвестность?

– Не переживай, – уговаривал Елену Ивановну муж Володя. – Все как-нибудь образуется. Куда мы поедем? У нас маленький ребенок и старые больные родители. А семья твоего брата? Тоже с собой заберешь? Конечно, ты – врач, работу, может, и найдешь. А кому нужен охотовед не первой молодости?

Как-то Елена Ивановна зашла к родителям за дочкой, которая всеми правдами и неправдами старалась увильнуть от детсадовской поденщины.

– Мама, мама! А бабушка не дает мне сделать деду обезболивающий укол! Я ей показывала, как ты меня учила делать уколы в подушку, а она не слушает, – возмущалась дочка.

– Ну, Аленка, ты же знаешь, после подушки надо еще потренироваться на плюшевом мишке, а потом уже колоть людей, – поддержала их обычную игру Елена Ивановна, улыбаясь и еще не чуя беды.

Войдя в родительскую спальню, куда ее тащила дочка, она остолбенела: на кровати лежал окровавленный отец, а мать, смахивая слезы, обрабатывала ему раны. Его темные жилистые руки, натруженные тяжелой работой, были в кровоподтеках и ссадинах, лицо распухло, на спине и боках – синие полосы.

– Главное, папа, – быстро взяла себя в руки Елена Ивановна, – кости целы. А остальное быстро заживет.

– Ты, дочка, не беспокойся, я двужильный. Ну, побили маленько… В трудлагере еще и не такое бывало… Выжил ведь…

– Кто тебя так и за что?

– Да пацаны какие-то нездешние… Среди бела дня… У магазина… Хорошо хоть, Аленку с собой не взял. А люди, знаешь, отворачивались, и никто не подумал заступиться, – заплакал старик.

Потрясенная Елена Ивановна не могла понять, кому помешал ее пожилой отец-работяга. И это сделали таджики, у которых почитание старших в крови! Все! Больше здесь оставаться нельзя. На работе шептались, что в городе появились снайперы: то там, то тут кто-нибудь неожиданно падал на тротуар, оставляя на нем кровавые сгустки. Обычно целились в голову. Елена Ивановна и сама не раз ощущала в затылке ледяной холод, торопливо перебегая открытое пространство.

– Надо срочно уезжать отсюда, хоть куда-нибудь, – прошептала она.

– Дочка, вы молодые, бегите, спасайте себя и своего ребенка, а мы со старухой как-нибудь тут… Убьют – так убьют, от судьбы не уйдешь, – вздохнул отец. – Мы не будем висеть камнем у тебя на шее. Правда, мать? – взглянул он на испуганную жену.

Та только махнула рукой и заплакала.

Вечером Елена Ивановна насела на мужа:

– Володя, надо что-то решать. Если мы сейчас не соберемся, то к июню, после окончания учебного года, начнется повальное бегство из города, и мы не сможем добыть контейнер для перевозки вещей. Я завтра же возьму отпуск и улечу в Москву, к своей институтской подруге. Она обещала помочь мне подыскать работу. А ты продавай квартиру и готовься к переезду.

* * *

С этого момента вся их жизнь круто изменилась. Спокойствие и благополучие – простое человеческое счастье, которое воспринимается обычно как нечто само собой разумеющееся, – все рассыпалось в прах в одно мгновение.

* * *

В Москве таких, как Елена Ивановна, оказалось немало. И никто из властей не рвался им помочь. «Историческая» родина не спешила распахнуть им навстречу свои объятия. Сама после своих «переворотов» держалась на ногах еле-еле. Помогали только старые друзья и такие же бедолаги, бежавшие из разных «революционных» республик, которым уже как-то удалось зацепиться, да еще простые москвичи – кто словом, кто делом.

В столице для нее работы с жильем не нашлось. Но в небольшом подмосковном городке на западе области ей предложили место врача в маленькой больнице и «жилье» – восьмиметровую комнатушку в рабочем общежитии. Делать нечего, пришлось соглашаться. Но как она перевезет сюда семью? «Ладно, буду снимать для них комнату в частном секторе», – решила она.

Вскоре муж перевез их со всем скарбом, а сам вернулся в Душанбе, где оставались его нетранспортабельные родители. Увидеться ему со своей семьей довелось лишь через десять лет… на выпускном вечере повзрослевшей без него дочки, которая тосковала по нему все эти годы.

* * *

Работящая Елена Ивановна, опытный, знающий врач, человек порядочный и надежный, быстро поладила с местными коллегами, поэтому вскоре к ее мнению стали прислушиваться. На работе у нее все складывалось. Но вот с жильем… Ее соседи по общежитию, в основном работяги, приехавшие из разоренной российской глубинки, причем сильно пьющие, никак не хотели смириться с тем, что она не желала разделить с ними компанию. Частенько они, разгоряченные самогонкой, ломились к ней по ночам. Однажды она, устав от этой бесполезной борьбы, внезапно открыла дверь. «Боец», оказавшийся на «переднем крае», ввалился к ней в комнату, едва удержавшись на ногах. Она быстро захлопнула дверь перед носом менее удачливых ухажеров и крикнула им:

– А вы можете убираться ко всем чертям! Я буду только с ним!

Приободренный ее выбором, кавалер прорычал своим собутыльникам:

– Катитесь к … матери! Она – моя!

Елена Ивановна указала ему на единственный в комнате колченогий стул.

– Да ладно, че ты? Давай уж сразу… А то, может, я за бутылкой сбегаю? Веселей пойдет!

– Ты знаешь, кто я? – спросила она торопыгу, загадочно улыбаясь.

– Дак это… Врачиха вроде? – оторопел мужик.

– Вот именно, врачиха. А тебе известно, сколько я училась, чтобы ею стать? Лет двадцать в общей сложности.

– И на кой хрен тебе, такой смазливой аппетитной бабешке, было столько себя мучить?

– А это чтобы не только лечить больных, но и постоять за себя, если на пути встретится такой вот придурок, как ты. Я очень хорошо училась и знаю, где надо легонько нажать на твоей бычьей шее, чтобы ты сразу окочурился. И никто ничего не докажет. Давай потренируемся? – потянулась она к нему.

Побелевший мужик дико сверкнул вытаращенными глазами и пулей вылетел из комнаты, едва не сорвав дверь с петель.

Больше ее никто не беспокоил.

Однажды Елену Ивановну вызвали в местный райздрав. Оказалось, что в поселке в получасе езды от их городка, завершается многолетний долгострой – новая областная многопрофильная больница.

– Во-первых, это будет современная клиника с новейшим оборудованием, – увещевала хозяйка кабинета Елену Ивановну, – если, конечно, устранят все недоделки и не урежут финансирование, – скороговоркой произнесла она. – Во-вторых, там есть железнодорожная станция, удобнее добираться до Москвы. И, в-третьих, на территории больницы заканчивается строительство небольшого общежития для иногороднего медперсонала. А вскоре рядом с больницей вырастут коттеджи для врачей. Так что, может, вам удастся там получить квартиру. Ведь у вас большая семья, да еще и отец репрессированный, – продемонстрировала чиновница свою осведомленность.