Читать книгу - "Белый, белый день... - Александр Мишарин"

Иван Васильевич Макаров-Романов к своим почти пятидесяти годам превратился в представительного, но все еще моложавого, стремительного в движениях, мыслях и поступках мужчину. На него нередко оглядывались на улице как девочки-студентки, так и женщины в полной зрелости и красе…

Он был поразительно некрасив – в отца мосластый, с чуть асимметричными крупными чертами лица… Но одновременно весь подтянутый, юношески стройный, с очень красивыми, длинными пальцами. Иван был почти воплощением пусть диковатого, но природно-пластичного, даже животного мужского начала. Если бы не глаза!

Глаза у него были как у какой-нибудь Гретхен из старой немецкой пасторали. Подчас молоденькие кокетничающие медсестры обращались к нему почти по-братски:

– Иванушка Васильевич! А вы когда-нибудь в зеркало смотритесь?

– А зачем? – довольно хмуро отвечал Макаров-Романов и, мельком взглянув в большое зеркало, видел только тугие, курчавящиеся вихры, которые не поддавались никакой расческе. Угрюмое, бритое, местами угреватое лицо.

Он не видел самого главного – почти лазурно-голубых, с чисто-чисто белыми веками, бездонных и таких добрых, как будто навсегда изумленных, глаз.

– Вам бы, Иванушка Васильевич, на паперти стоять. Больше бы зарабатывали, чем у нас в клинике.

– Это почему? – искренне не понимал Макаров-Романов.

– А вы как глаза свои на какую-нибудь богатенькую миллионершу распахнете, – смеялась немолодая, черноглазая, бровастая старшая медсестра Оксана, – так она вам сразу кошелек отдаст! Со всеми долларами, рублями и прочим. Да еще серьги и кольца с себя снимет!

– Вы-то откуда знаете? – недоумевая и сердясь, спрашивал Иван.

– Я-то бы уж точно, – вздохнула Оксана, – всё отдала.

– Ине вы одна! – отчего-то развеселились молоденькие – в одинаковых белых халатах, шапочках и бахилах – медсестры.

– Чепуху какую-то порете! – вдруг рассердился Иван. Покраснел и быстро вышел из ассистентской…

Дело было в том, что Макаров-Романов до сих пор был неженат.

Всем заинтересованным была известна его романтическая история… Сразу после блестящей защиты кандидатской диссертации, вызвав гром и молнии на свою голову со стороны собственного учителя академика Соболева, который тут же выгнал его из своей клиники, Иван умчался в Грецию. На сколько? К кому?.. Ничего не было известно…

– Пропал! К чертовой матери! – кричал академик.

Постепенно выяснилось, что причиной резкого поворота судьбы блистательного хирурга и любимца всей Первой градской больницы, стала некая весьма привлекательная особа, уже имевшая семнадцатилетнюю, тоже весьма симпатичную дочку.

Сначала говорили, что он открыл в Афинах собственную клинику. (Возможно, на ее деньги – особа была при какой-то большой нефтяной трубе.)

Потом стало известно, что он учит греческий и должен сдать экзамен на местный врачебный диплом. Все единодушно решили, что при его упертости, способности к языкам ему все это – раз плюнуть! И вообще – любовь!

На второй год своего пребывания в Греции Макаров-Романов, конечно, сдал на греческий врачебный диплом и уже вовсю делал «очень частные» операции в частных, но знаменитых клиниках. Получая за них пятую часть причитавшегося ему гонорара.

А «особа» с дочкой, присосавшись намертво к афинской части великой русской неучтенной нефтяной трубы, купила себе приличнейший особняк, в котором – практически на правах альфонса – и существовало это талантливейшее, честнейшее и чистейшее русское чудо – «Иванушка» Васильевич Макаров-Романов. Сын боевого генерала и Героя Советского Союза, потомок известного из известнейших русских дворянских родов, боковая ветвь которого, в лице его прапрадеда, из-за служения все тому же бедному, простому русскому народу еще во времена Александра Первого порвала со своим двоюродным дядей и уехала учиться в Германию, на медицинский факультет в Гейдельберг…