Читать книгу - "Создатель - Гарри Беар"

– Пьяные привязались, так вот, – пояснил водителю Гарри, тот невесело хмыкнул ему в ответ.

Думов немного пробежался за машиной, что-то крича и ругаясь. Силыч иронично осмотрел соучастников и тихо сказал: "Пошли назад!". Они услышали его… Вернувшись к подвалу, Силыч послал Мочу осмотреть место убийства: не забыли ли чего. Потом он долго оттирал свой сапог от крови и успокаивал трясшегося от страха Захара. Вернулся Мачилов с пакетом Лас– саля: "Тут коньяк у него, Федор Силантьевич! Что делать?". "Выпей, Моча, за его здоровье!" – захохотал Кораморов. Думов посмотрел на них и содрогнулся. "Весь вечер пили у меня! Кто надо, подтвердит," – добавил Кораморов, чувствуя теперь свою неодолимую силу. Думов и Моча кивнули ему. "Шуту скажете то же: весь вечер пили у меня, и все! Ясно?" – продолжил Силыч. Мачилов снял свой дурацкий полушубок и поклонился. "Кто продаст, задавлю!" – добавил Федька напоследок и, завернув испачканный лом в пакет, исчез в темноте.

Бесы, дрожа, пошли следом. Мачилов предложил было Захару распить коньяк, но тот схватил бутылку и швырнул ее куда-то далеко во тьму. Послышался звон стекла… Моча надел полушубок и, шатаясь, побрел к следующей остановке. Думов сразу растворился в темноте. Федька замел следы и пришел домой только в пятом часу утра…

5. Предчувствие создателя

Гарри Наркизов вернулся в тот вечер к Савлу в подавленном состоянии. Несмотря на прогнозируемость результата, он был искренне потрясен случившимся… Расправив свои густые темные волосы, он сел у раскаленной печки в той половине дома, где обитал Савл, и задумался… Старик Голицын, высохший, с длинной белой бородой и морщинистыми руками с набухшими венами, как-то странно взглянул на создателя и попробовал заговорить с ним. Создатель очень вяло отвечал, и Савл, ничего не спросив, покачал головой и ушел кормить скотину.

Наркизов познакомился с Савлом еще осенью в Юнике, куда старик имел обыкновение заходить на лекции по истории, изумляя студентов и смущая преподавателей. Они как-то очень быстро сошлись, потом создатель сходил к нему домой и остался доволен чистотой и уютностью комнат отшельника… Теперь, после изгнания из Общего дома, Наркизов, после недолгих скитаний, перебрался к Савлу и занял вторую половину дома, которая, правда, не отапливалась. Тут он и обитал теперь, кое-как помогая Савлу по хозяйству.

«Ужель он прав, и я не гений? – думал создатель, положив свою голову на руки. – Неужели жертва так страшна, а раскаяние так неотвратимо? А как было Юлию Цезарю, Марию, Бонапарту?». Создатель скосился на образа, висевшие в углу, и нащупал на груди испорченный евангельский крест, бывший на нем постоянно. Впервые за последние годы он чувствовал, что былая уверенность покидает, а вместе с ней – и жизненные силы. «Ужель он прав…».

Снова вошел Савл и тихо сказал, что затопил камин во второй половине. Он делал это весной нечасто, и Гарри поблагодарил, сказав, что скоро уйдет к себе. "Да сиди ты, не гоню!" – успокоил его отшельник и снова пропал в сенях. Наркизов взял со стола Новый Завет и, раскрыв наугад, прочел оттуда: «Но Иисус сказал ему: иди за Мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов». Создатель вздрогнул и быстро захлопнул евангелие от Матфея. Затем он перешел на свою половину и там закурил. Стать Цезарем, чтобы завершить дело Иисуса – это оказалось невозможным. Люди не стоят второго, а сам он не смог первого. «Куда же теперь?» – вопрошал Наркизов мрак комнаты.

Савл пришел и позвал его обедать, но Гарри в ответ промолчал. Старик привык к его странностям и не очень обиделся. Потоптавшись у порога, он молча удалился. Пробило одиннадцать, чуть позже – двенадцать часов… Создатель вышел во двор дома. Небо было темно и безмолвно, весенний воздух давил своей свежестью оживающую землю. Казалось, природа оживает и возрождается после суровой зимы. И страшно было подумать, что где-то лежит распластанное тело Славы Лассаля, а где-то рыдает девушка, думая, что любимый просто обманул ее.

Гарри застонал, схватился руками за голову и сел на деревянное крыльцо. Какие-то видения преследовали его, напоминая о недавнем прошлом… Он бессильно рухнул на крыльцо дома.

Записки Аборигена (из городской Летописи)

"Вечность и жизнь бесконечная… Как связаны вы меж собой?! Я человек старый, и скоро и на погост соберусь. Но вспомню иногда свою молодость, и страшно делается… Как жить-то спешил… а зачем, для кого? А жизнь плелась, как глупая черепаха! О, теперь я знаю, какая она умная… Вот выросли, состарились, дети от нас уж ушли… Чего теперь-то делать? Теперь каждый день как благо, хоть и паршиво все, а жизнь-то одна, другой не будет. Умирать-то всем приходится, так уж, видно, Бог завел… Через сколько забудут только? Сразу, аль через год-два.

Сын-то мой Витюня клянется, что вовек не забудет… Но и сейчас-то нечасто заходит, денег в основном занять, а как помру, то и вовсе… Пока жил я, все в лучшее верил… При Сталине – в Сталина верил! При Хрущеве, чтоб подавился он своей кукурузой, верил – и подавился! При Бровеносце – в развитой коммунизм при жизни… А сам-то Леня, говорят, завирался да мильоны наши за границу сплавлял, сукин кот… Время шло, а лучше у нас тут не становилось, не было лучше, ну ничуточки! Пришел Мишаня, молодой и говорливый, перестройку с гласностью объявил, а что перестроили-то? Только воровать больше стали да продукты с прилавков исчезли, будто и не было их… Пить вот стал от отчаяния, от муки такой. И залился водкой этой, эхма.

Историю Города нашего сел писать, а чего о нем писать-то. Враждуют людишки, сжирают друг дружку, за жилье смертным боем бьются, куда нам тут до Истории! Одна история: кто кого вперед подсидит. Вроде, всю жизнь тут прожил, всех знаю, а толку что? Один Савл-праведник у нас и остался, если не помер у себя на отшибе тихо так… Господи! Одно заметил – хороших людей все меньше становится, а бандитов да ворюг – все больше!

Да и дети у нас – какие пошли! В школе одной, первой что ль, поймали ироды голубя: мучили, мучили, а он все жив! Так они ему голову и отвернули: живому-то… Это ж кого ж мы растим-то, а? Куда ж педагоги эти смотрят, мать их! Только о маленькой зарплате своей и орут… Да, главное-то чуть не забыл: слухи пошли – студента одного укокошили, вроде, свои же – с университета… Это ж куда дальше? Не по пьяни, не за девицу длинноногую, а по и д е й н ы м соображениям! Хотя и еврей, говорят, студент этот был, а все ж человек, не скот какой-то… Скоты-то себе подобных хотя бы не трогают.

А виной всему, говорят люди, Нарциссов этот, татарин приезжий, то есть… Мол для того Круг и учредился, чтоб людей тут у нас крошить… Мол, для Большого дела одним человечком пожертвовать нужно, чтоб крепче и прочнее было… Это ж надо! Да ведь и козел-то усатый полстраны за годы власти своей положил, ну и что ему? Почести до сих пор воздают, войну, говорят, выиграл, промышленность поднял… А на кой теперь она ляд нам, эта промышленность? Аспид этот Наркисов, аспид… Может, и сам Сатана… Говорят, его приход уже близко… ОХРана с ног сбилась, а поймать никого не может. Хотя нашей ОXPe только клопов у себя в штанах ловить! Куда им тут аспида поймать…

Господа! да есть ли ты? Да все равно… Прости Ты меня за все: и что водку пил, и не веровал, и красоловам-безбожникам полжизни служил… А теперь – уверовал! истинно говорю! Благодать снизошла… Хотя нет человеку на земле спасения, нету! Отпущаеши на небеси…