Читать книгу - "Все случилось на Джеллико-роуд - Мелина Марчетта"

Григгс бросает на него взгляд, и Энсон Чои поднимает руку и кивает, понимая, что от него требуется молчание.

– Следите за своими границами, и это не повторится, – говорит нам Григгс.

– Если ты думаешь, что напугал нас, подумай получше, рядовой Кретин! – заявляет Бен.

Я поворачиваюсь к Бену, впечатленная его дерзостью.

– Пойдем отсюда, – говорю я, и мы удаляемся.

Когда мы доходим до поворота и исчезаем из поля зрения кадетов, Бен издает смешок.

– Ну вообще. Круто, а?

– Да, ты очень круто сказал, – соглашаюсь я.

– Да нет же, я про то, как он уделал Ричарда.

Я останавливаюсь, уставившись на него.

– Он сам нарвался, Тейлор. Пока ты так трагично пыталась утопиться в музыке восьмидесятых всю прошлую неделю, Ричард вел себя как последняя скотина. Григгс был очень крут, – признает он. – В моих глазах он сразу вырос от нуля до двойки.

– И при каком же условии ты поставил бы ему десятку?

– Если бы проделал с Ричардом то же, что со мной. Мне-то, видишь ли, досталось по полной. Один в челюсть, два в живот, да еще и ногами на пальцы наступили.

– То есть когда это случается с кем-то другим, это круто?

– Любая боль, причиненная Ричарду, греет мое сердце, да и твое тоже. Ну же, признай. Когда он упал, брызнула кровь и ты поняла, что ему сломали нос, разве тебе не захотелось запрыгать от счастья и наступить на его мерзкую рожу?

Я смотрю на него, качая головой.

– Нет, Бен, вообще-то нет. Я думала о том, что лучше бы сидела в общей гостиной и смотрела «Домой и в путь»^[7].

– Знаешь, в чем твоя беда? Ты не умеешь получать удовольствие. Это было круто. Намного круче, чем «Домой и в путь».

Чуть позже я иду поговорить с девочками из Дарлинга и беру с собой Джессу и Хлою П., потому что они уверяют меня, что гораздо лучше умеют задавать вопросы ровесницам, чем я. По мнению Джессы, я могу их напугать.

Дарлинг – очень нежный факультет. Все ведут себя крайне мило, даже молятся перед едой. Так интересно понаблюдать за жизнью других факультетов. Предводительницы Локлана всегда стремились быть лучшими. У нас не было места тому, что не касалось власти. А здесь каждое чувство, каждый талант и мнение находят поддержку.

– Я благодарна за то, что ты сделала, – говорит Трини, предлагая мне чай и корзиночки с вареньем, выложенные, похоже, на самый лучший фарфор, какой нашелся на факультете.

– Я на самом деле не за благодарностью пришла, – честно признаюсь я. – Мне нужна твоя поддержка, но пока я ее что-то не видела.

– Что ж, перемены всегда пугают, – произносит она таким тоном, будто читает лекцию своему факультету. – Прошлые предводители всегда были деспотами. Нам так спокойнее. Ричард как раз такой. Знакомый черт лучше незнакомого.

– Но ты-то сама не деспот.

– Разумеется, нет. Это противоречит нашей идеологии. Но за пределами факультета нам все же нужен порядок. Представь, что по нашей территории будут разгуливать кадеты. Мне придется двадцать четыре часа в сутки беспокоиться о моих девочках. Хватает уже того, что приходится отгонять от них парней с Муррея и Кларенса.

– Я бы не позволила кадетам разгуливать по нашей территории.

– А вот Ричард сказал…

– Да пошел он, этот Ричард…

– Тейлор, – с укором говорит она, – на нашем факультете так не выражаются.

Она наклоняется поближе и внимательно смотрит мне в глаза.

– Я отвечаю за этих детей, Тейлор. Так же как ты за своих. Даже когда я еду на каникулы, те, кому некуда отправиться, едут со мной. Так что, если эти кадеты еще раз сунуться к моим семиклассницам, я их собственноручно покалечу.

Я киваю.

– Что ж, ты хочешь с ними поговорить?

Мы идем в спальню младших классов, где Джесса и Хлоя П. уже заняты разговором с толпой девочек. Все забрасывают заложниц вопросами.

– Расскажите мне весь расклад, – велю я им, садясь на одну из кроватей.

Пострадавшие непонимающе смотрят на меня.

– Она имеет в виду, как там все устроено. Типа, опишите нам, как там у них, – с сияющей улыбкой переводит Джесса.

Трини так же сияюще улыбается ей. В общем, все сияют. Самая смелая из трех выпрямляется.

– Нас посадили в палатку, и двое старших парней охраняли нас, и многие мальчики хотели зайти и посмотреть на нас, ведь они почти не видят девочек, но те двое, которые нас сторожили, никого не подпускали, потому что кто-то сказал им, что Джона Григгс грозился переломать руки тому, кто нас хоть пальцем тронет.

– Джона Григгс – это их предводитель, – поясняет другая.

– Они вас напугали? – спрашиваю я.

– Когда нас поймали, было немного страшно.

– У них каждый вечер жарят барбекю. Так сказал кадет, который нас сторожил.

– Ого! – восхищается Джесса.

Хлоя П. тоже под впечатлением.

– Ну и как же там все устроено? – напоминаю я, повторяя слова Джессы. – Типа, опишите нам, как там у них.

– В каждой палатке по шесть мальчиков, и на каждый класс по пятнадцать палаток. Палатки одиннадцатиклассников ближе всего к зарослям, а учительские стоят в середине лагеря. У них есть Бригадир из настоящей армии, который живет с ними, и все думают, что это очень круто, но говорят, что иногда они его боятся. Видели бы вы его палатку. Здоровенная такая и всегда заперта.

– И где же стоит палатка Бригадира? – с невинным видом спрашиваю я.

Девочки рисуют мне схему, и я поражена тем, как много они запомнили.

– Она очень довольна, – сообщает им Джесса, сияя улыбкой.

Все остальные тоже сияют, и я на этот раз присоединяюсь к ним.