Читать книгу - "Книжный вор - Маркус Зузак"

— А?

— Ты же понял. Расскажешь Маме?

Ганс Хуберман еще смотрел — высокий, далекий.

— О чем?

Лизель подняла книжку:

— Об этом. — И потрясла ею в воздухе, будто пистолетом.

Папа растерялся.

— Зачем?

Лизель терпеть не могла таких вопросов. Они вынуждали ее признавать ужасную правду, изобличать себя как гнусную воровку.

— Потому что я опять украла.

Папа согнулся, подавшись к Лизель, затем выпрямился и положил ладонь ей на макушку. Длинными грубыми пальцами погладил ее по волосам и сказал:

— Конечно нет, Лизель. Я тебя не выдам.

— Тогда что ты сделаешь?

Вот это был вопрос.

Какой великолепный шаг высмотрит в жидком воздухе Химмель-штрассе Ганс Хуберман?

Прежде чем я вам это покажу, думаю, нам стоит бросить взгляд на то, что он видел перед тем, как нашел решение.

* * * ОБРАЗЫ, БЫСТРО ПРОШЕДШИЕ ПЕРЕД ПАПОЙ * * *

Сначала он видел книги Лизель:

«Наставление могильщику», «Пес по имени Фауст», «На маяке», и нынешнюю — «Пожатие плеч».

Потом — кухню и вспыльчивого Ганса-младшего, кивающего на те книги на кухонном столе, где Лизель привыкла читать. Ганс говорит:

— И что за дрянь читает девчонка? — Сын повторяет свой вопрос трижды, после чего предлагает более подходящее чтение.

— Слушай, Лизель. — Папа приобнял ее и повел дальше. — Это будет наша тайна — вот эта книга. Мы будем читать ее по ночам или в подвале, как остальные, — но ты должна мне кое-что обещать.

— Все, что скажешь, Пап.

Вечер был мягкий и тихий. Все кругом внимало.

— Если я когда-нибудь попрошу тебя сохранить мою тайну, ты никому ее не расскажешь.

— Честное слово.

— Ладно. Теперь пошли быстрее. Если мы хоть чуть-чуть опоздаем, Мама нас убьет, а надо нам это? Книжки-то не сможешь больше красть, представляешь?

Лизель усмехнулась.

Она не знала и еще долго не узнает, что в ближайшие дни ее приемный отец пойдет и выменяет на самокрутки еще одну книгу, только на этот раз — не для Лизель. Он постучал в дверь отделения фашистской партии в Молькинге и для начала спросил о судьбе своего заявления. Когда с ним об этом поговорили, он отдал партийцам свои последние гроши и дюжину самокруток. А взамен получил подержанный экземпляр «Майн кампф».

— Приятного чтения, — сказал ему партийный активист.

— Спасибо, — кивнул Ганс.

Выйдя за дверь, он еще слышал разговор внутри. Один голос звучал особенно четко.

— Его никогда не примут, — сказал этот голос, — даже если он купит сто экземпляров «Майн кампф». — Остальные единодушно одобрили это замечание.

Ганс сжимал книгу в правой руке и думал о почтовых расходах, бестабачном существовании и своей приемной дочери, которая натолкнула его на эту блестящую мысль.

— Спасибо, — повторил он, и случайный прохожий переспросил его, что он сказал.

В своей обычной дружелюбной манере Ганс ответил:

— Ничего, дорогой друг, это я так. Хайль Гитлер! — и зашагал по Мюнхен-штрассе, неся в руке страницы фюрера.

Наверное, в ту минуту он испытывал довольно сложные чувства, ведь идею Гансу Хуберману подала не только Лизель, но и сын. Может, Ганс уже предчувствовал, что больше не увидит его? Вместе с тем он упивался восторгом идеи, еще не осмеливаясь представлять ее сложности, опасности и зловещие нелепости. Пока хватало того, что идея есть. Она была неуязвима. Воплотить ее в реальности — что ж, это совсем, совсем другое дело. Пока же, ладно, пусть Ганс Хуберман порадуется.

Мы дадим ему семь месяцев.

А потом на него навалимся.

Ох и как же мы навалимся.